— Посмотри. — Оттолкнувшись от стойки он откатился вглубь мастерской и я застыл пораженный увиденным. В кресле каталке сидело половина человека, его голова, туловище и руки. Обе ноги, ампутированные под самым животом, отсутствовали. — Генке повезло больше, одна ходуля у него осталась. Усмехнулся он заметив мою реакцию. — Крутые из нас мокрушники, не правда ли?
— Извините. — Невольно покраснел я.
— Ладно, Бог с ним. Что случилось с Татьяной Александровной?
— Ее убили. — Опускаясь на стул автоматически ответил я.
— Как и когда? — Без лишних эмоций, просто спросил он.
— Застрелили в собственной квартире в воскресенье.
— Значит уже похоронили. Жалко, она нам здорово помогла. Мы с Генкой уже начали побираться на рынке. У меня там была часовая будка. Так, одно название. Дворовый сортир лучше выглядит. Ни света, ни тепла, ни оборудования, а отсюда и ноль клиентов. Раз в неделю какой нибудь дурак притащит старый будильник, вот тебе и вся выручка. В общем пропадали мы как шведы под Полтавой. И тут сам Бог столкнул нас с Татьяной. Она возле нашей будки каблук поломала. А до сапожника ковылять, да ковылять. Свистнул я ей и говорю, мол, давай дамочка свою туфлю, поможем мы твоему горю. Она обрадовалась, запрыгнула в наш шалаш и увидела чем мы занимаемся. Пока Генка ремонтировал её туфель она предложила мне открыть дело на широкую ногу и при этом обещала помощь. Мы с Генкой весь вечер думали, а на следующий день приехали к ней в магазин. Составили договор и уже через три дня она нам купила этот павильон со всеми потрохами, инструментом и оборудованием.
Однако дела пошли не так хорошо как мы расчитывали. Задушили сумасшедшие налоги. Хотя нас как инвалидов и участников Афганской войны должны были от них освободить. Но пока Таня им это доказала пришло время отдавать ей долг, а отдаватьто было нечем. Она вошла в наше положение и предложила полугодовую отсрочку. Мы состряпали новый договор и по нему должны теперь отдать деньги первого апреля.
— Почему же вы не уничтожили старый? — Протягивая ему копию резонно спросил я.
— Потому что он был составлен как дополнение к первому.
— Покажите ка мне это самое дополнение, — попросил я Хромченко и пояснил. — Мне очень жаль. но в бумагах Татьяны оно почему — то отсутствует.
— Наверное плохо искали. — Подкатываясь к сейфу предположил он. — У меня так все на месте. Я даже снял с него пару копий. Вот взгляните. Протянул он мне листок и тревожно ожидая моей реакции закурил.
— Здесь глядеть я ничего не буду, позвольте мне взять его с собой.
— Да, но сначала представьтесь. С кем я разговариваю?
— Гончаров Константин Иванович. Меня наняла мать погибшей Татьяны. Протягивая ему визитку представился я. — Мужики, извините, что мне пришлось вас побеспокоить. Думаю все будет нормально и это недоразумение скоро уладится. До свидание.
По дороге я размножил копию, а потом заехал в больницу, где узнал, что кризис миновал и дней через десять Жанка сможет дышать полной грудью. Зато в самом себе я обнаружил некоторые признаки недомогания. То ли сказались последние дни проведенные в колоссальном напряжении, то ли я просто простудился. Отложив визит к Яремчак назавтра я приехал домой и проглотив две таблетки аспирина позвонил к ней на работу.
— Светлана Васильевна, — без лишних слов перешел я к делу, — ничего утешительного я вам сообщить не могу. Я нашел должника, но он представил мне дополнение к договору, по которому срок оплаты перенесен на первое апреля.
— Где это дополнение? — Отрывисто спросила она.
— Копия у меня на руках и я удивляюсь, почему такого же документа нет в бумагах Татьяны. Может беть вы не достаточно хорошо проверили?
— Проверила я хорошо, все таки тридцать лет работы ревизором КРУ меня чему — то научили. Приезжайте, на месте разберемся.
— Сейчас приехать к вам я не могу, потому как чувствую себя скверно. Наверное где — нибудь простудился. Но думаю, что завтра я встану на ноги.
— Где вы живете? Я сама к вам приеду немедленно.
— Милости просим. Только угощать вас я не в состоянии. — Продиктовав ей адрес я положил трубку и превозмогая слабость начал потихоньку собирать со стола. Пытаясь заставить свои кислые мозги работать.
— Собственно, господин Гончаров, почему ты так уверен в непричастности к этому делу калек "афганцев"? Я прекрасно понимаю, что у них на двоих одна нога, но это не мешает им нанять киллера и все обстряпать. А подпись Яремчак просто подделать.
— Дурак ты, Константин Иванович. Какой уважающий себя киллер пользуется чужим оружием? Того "Нагана" просто могло не не быть. Откуда он мог про него знать и вообще как он оказался в комнате? Когда я выходил, то оставил его под ванной, попросив Татьяну спрятать его понадежнее.
— Я о том же, а кроме того, незнакомого человека она просто бы не пустила на порог, не провела бы в комнату. Полная чепуха у нас с тобой получается. Яйца страуса в сладком шампанском. Ни одной зацепки и ни одной стоящей улики. Кромешная тьма при отсутствии информации.
Натыкаясь на предметы я хаотично бродил по квартире и вскоре поймал себя на мысли, что разговариваю сам с собой в полный голос. Только этого мне не хватало. Крепко стиснув зубы, я прогнал свои полубредовые мысли и закончил уборку в комнате в полном молчании и с пустой головой.
— Да вы действительно захворали. — Покачав головой отметила Яремчак. А мне показалось, что вы просто увиливаете. Извините за такие мысли.
— Ничего страшного, человеку свойственна подозрительность.
— И все же потом бывает стыдно. Где то дополнение?
— Извольте. — Протянул я ей одну из ксерокопий. — Посмотрите внимательно, её ли это подпись. Я пытался сличать, но у меня все плывет и двоиться.
— Один момент. — Из сумочки она достала большую лабораторную лупу и несколько документов с образцами подписей. — Да, это рука моей дочери. Через несколько минут объявила она. — Я ничего не понимаю, куда она могла деть свой экземпляр.
Ладно, я побежала, а вы примите таблетки и ложитесь в постель.
— Посмотрите, может быть он у неё дома. — Провожая посоветовал я.
В кабинете на диване спал мой кот и тревожить его мне не хотелось. Пошатываясь я добрел до спальни и рухнул на семейное ложе поверх Милкиного барахла. которое я так и не удосужился убрать назад в гардероб. Улетел я в тот же миг.
Навязчивые бредовые картинки сменяя друг друга замелькали в воспленном мозгу. На меня с завидным упорством кидался Степаныч, всякий раз норовя пропороть мне живот. Я неуклюже уварачивался, он пролетал мимо, но тут же возвращался и повторял попытку за попыткой, пока наконец не вонзил свой клинок мне промеж глаз по самую рукоятку. Нет, это не мне он пробил череп. Дырка во лбу у Татьяны и сделал её вовсе не Степаныч, а безногий калека. Он убил её и от радости мячиком заплясал по комнате всякий раз подпрыгивая все выше и выше стремясь заглянуть в провалы её пустых глазниц. А когда ему это удалось, он обхватил её шею и они сплетясь занялись французской любовью.
— Я Ванка Жуков. — Жонглируя оторванными головами в комнату ворвалась Джамиля. Отдайте мне Милку! Она украла мой "Наган".
— Я его не крала. — Откуда — то появилась Милка. — Ты сама мне его продала. Ты же патентованный убийца. Забери револьвер, он тебе нужнее. Застрели Костю и его женщину, я за это дам тебе пять тысяч долларов.
— Я застрелю их просто так, бесплатно. — Целясь в лоб Татьяне захохотала киргизка. — Смотри и учись, тебе скоро пригодиться. Держи двумя руками, так надежней.
Она нажимала курок, крутился барабан и беззвучные пули мягко входили в лоб Татьяны. Но это была уже не Джамиля. Обмотав рукоять салфеткой стреляла Милка.
С трудом продираясь через скользкие джунгли кошмарного сна я открыл глаза в темноту ночи. Шершавй язык и губы просили пить. Жаркий лоб обжигал даже мою собственную ладонь. Потянувшись я дернул шнурок светильника и вновь рухнул на кровать. Надо было что — то делать, вызывать скорую илиехать в больницу самому. Обдумывая эти варианты я открыл глаза и подумал, что я уже сошел с ума.