- А где она сама?
- В кутузке, где ей еще быть!
- Чего ради и за что? - вконец просыпаясь, удивился я. - У вас на то есть основания? Или опять превентивные меры?
- Как тебе сказать... просто женщины, по ночам таскающие на себе трупы, у меня всегда вызывали легкое недоверие. Особенно когда эти трупы они несут топить.
- Антон Абрамович, голубчик, ничего со сна не соображаю, объясните толком.
- Для этого я и пришел, скорее собирайся, пока в нашем департаменте никого нет - допросим ее с пристрастием. Ты ее знаешь давно, а ради своей "немки" будешь крутить ее старательно и до последней капли.
По пути следования Окунь рассказал мне о странном орудии, которым был убит Раковский. А именно - тонкий, остро заточенный колышек. Его до основания воткнули святоше в сердце.
В семь часов утра в кабинет следователя Окуня ввели Ирину Грачеву. Одета она была в спортивную майку и канареечные шорты, на босых ногах болтались потрепанные шлепанцы. С убитым и растерянным видом она боязливо присела на краешек стула, готовая вскочить в любую минуту. На ее бледном, осунувшемся лице не было ни капельки косметики. Беспокойные руки то поглаживали колени, то сплетались крест-накрест на груди, а то смыкались в судорожном замке. Наконец, устав бороться, она уселась на них и так застыла.
- Доброе утро, Ирина, - буднично и спокойно поздоровался я.
- Здравствуйте, - ответила она напряженно и звонко.
- Что скажешь?
- Дайте сигарету.
- Пожалуйста, - ответил майор, протягивая пачку.
Прикурив, она жадно, до печенок затянулась и тут же раскашлялась до слез и тошнотиков. Отшвырнув сигарету, она вытерла слезы и опять застыла каменным изваянием. Наступило утро, и времени у нас оставалось в обрез.
- Рассказывай, - просто предложил я. - Если ты невиновна - мы постараемся тебе помочь, только говори правду. Если тебе трудно - я буду задавать вопросы. Ты согласна?
- Да.
- Где и когда ты встретила Льва Раковского?
- Позавчера на вокзале.
- В каком именно месте на вокзале?
- На перроне. Я подошла точно туда, куда подходит его вагон.
- Как ты узнала номер вагона?
- Он сообщил об этом в телеграмме.
- Ты видела, как он выходил из вагона?
- Конечно, и я сразу же подхватила его сумки.
- Хорошо. Что ты искала в шифоньере и в серванте?
- Домовую книгу, я боялась, что в отсутствие матери она может исчезнуть.
- Ты боялась, что ее могу похитить я?
- Нет.
- Тогда кто же? Квартиранты?
- Не знаю, просто боялась, вот и все.
- Может быть, ты хотела спрятать ее от мужа?
- Нет.
- Ты когда вчера ушла из столовой? И оставался ли кто-нибудь после тебя?
- Дядя Костя, давайте я вам все расскажу сама, без вопросов, так будет легче.
- Ну конечно же, я этого и ждал.
- Вчера я закончила уборку примерно в половине одиннадцатого. В столовой, кроме меня, никого не было. Я уходила последней. Проверила, все ли выключено, все ли погашено, и пошла домой. Дома уложила девчонок спать и перемыла посуду. Потом смотрю, а у меня холодильник пустой, мясо кончилось. Думаю, надо завтра пойти на работу пораньше, пока никого еще нет, и отрезать себе кусманчик получше. Вчера шеф как раз две говяжьи туши привез. С этой мыслью и легла спать. Время было часов двенадцать. Отключаюсь я сразу, потому что за день так намотаешься, что засыпаешь, еще не дойдя до кровати.
Будильник я поставила на пять часов, по нему и проснулась. Даже не умываясь, побежала в столовую. Взяла пилу, открываю морозилку, а там между туш сидит Левка и на меня смотрит. Я сначала даже не поняла, засмеялась и говорю ему: "Остроумный ты парень!" - а он молчит, только криво улыбается. Я тронула его, а он влажный и холодный. Тогда только до меня дошло. Я чуть было не заорала. Вовремя спохватилась. Поняла, это же конец. Я уходила последней, и все подумают на меня. Мало того, еще и отчима на меня спишут. А там иди и доказывай, что ты не верблюд. Что мне оставалось делать, у меня же две дочери. Сначала я подумала позвать Сергея, но потом решила, что чем меньше об этом будут знать, тем лучше, да и время поджимало, небо уже светлело, и Светка, моя напарница, вот-вот могла появиться. Мне нужно было протащить его метров пятьдесят, из них метров пять через освещенную аллею. На себя я его поднять не смогла, вот и пришлось тащить волоком, если бы на себе, то я бы ту аллею перебежать успела, но силенок у меня не хватало. А мне бы только допереть его до лестницы, что спускается к лиману, а там бы все было просто. Я бы положила его в лодку, оттолкнула в море метров на десять и - "до свидания", дорогой родственничек. Но поднить я его не могла и только поэтому влипла. Вот и все, что я знаю, хотите верьте, хотите не верьте.
- Хорошо, Ирина, теперь тебе нужно ответить на несколько вопросов.
- Задавайте, чего уж.
- Когда ты ложилась спать, где был Сергей?
- Вы что, на него думаете?
- Я ни на кого не думаю, мне нужно объективно взглянуть на цепочку событий. Где он был?
- Где? Конечно на дискотеке, я слышала его голос.
- Когда он пришел спать?
- Не знаю, говорю же вам, что я дрыхну как убитая.
- А утром, когда ты уходила в столовую, где он был?
- Ну как это где, в постели, храпел, как медведь, ему тоже достается за день. Он и швец, и кузнец, и на дуде игрец.
- Хорошо, теперь о столовой. Кто, кроме тебя, мог ее открыть?
- Да кто захочет. Вход на кухню у нас не закрывается.
- Ну а холодильники-то у вас закрываются?
- Нет, а зачем? Кроме нас самих, продукты никто не ворует.
- Как был убит Раковский?
- Не знаю, но на груди, на майке, у него была кровь. Наверное, ножом.
- Кто из отдыхающих заметил, как ты волочила труп?
- По-моему, орать они начали сразу все.
- Но кто-то же был первым?
- Мой придурок, Серега, вышел по нужде и меня заметил. Спрашивает: ты что это там тащишь? Что за мешок? Я ему говорю: заткнись. А он, как только рассмотрел, какой я мешок тяну, так и заорал благим матом: "Убийца! Ты убила моего брата!" Вот тогда-то и повылазили все. Ну а потом вызвали милицию, а дальше вы все знаете сами. Сказать мне больше нечего.
- Хорошо, Ирина, мы постараемся тебе помочь, если ты не водишь нас за нос.
Когда ее увели, майор, долго и испытующе на меня посмотрев, спросил:
- Ты ей веришь?
- Пока не знаю, вскрытие покажет. Кстати, расскажите подробно, что там за кол воткнули в грудь убитого. Какая-то мистика с ведьмами и вурдалаками.
- Не говори. Выражаясь твоими словами, вскрытие покажет. Колышек тот мы сами вытаскивать не стали, оставили на усмотрение медикам. Одно могу сказать: толщиной он сантиметра полтора и в сечении имеет форму неправильного квадрата. Из грудины он торчал не более чем на сантиметр и был обломан. Да что говорить, можно съездить в морг и посмотреть.
- Не надо, страсть как не люблю покойников. Однако с таким необычным орудием убийства мне еще сталкиваться не приходилось.
- Мне тоже. Это какую же надо иметь силу, чтобы вогнать этот дрын ему в грудь. Кажется, ты прав, Ирина бы с такой задачей не справилась. Разве что в состоянии сильнейшего душевного волнения, но с чего бы ей волноваться? Что будем делать, какие предпримем шаги?
- Начнем с Сергея.
- Это ты начнешь, а я сейчас пойду к начальству на татами. Чует мое сердце, сегодня задницу мне надерут по всем правилам искусства. И поделом мне, надо было давно прикрыть Ирину с Сергеем, глядишь бы, все обошлось. Ты, пожалуй, первым делом сходи в кафе, где он сидел с Мариной, может быть, к нему кто-то подходил или он с кем-нибудь разговаривал. Я тем временем дождусь результатов экспертизы, между делом оформлю протоколы. Если возникнет что-то экстренное, то я у себя, а вообще-то жди меня на пляже, на своем месте.
Кафе, где, по моим предположениям, вчера отдыхали убитый и Марина, еще не открылось, но собравшийся персонал уже колготился внутри, шумно обсуждая то ли начальство, то ли вчерашнюю выручку. С черного хода я проник на кухню, а дальше мимо кастрюль и сковородок с озабоченным и деловым видом устремился в зал. За стойкой бара красивая, стройная брюнетка перетирала фужеры. С ее величием и высокомерием ей была бы впору должность египетской царицы.