Перезвонив еще раз, я с облегчением услышал, что Юлиан Иосифович никогда в такую рань не приходит, а вот поближе к десяти я буду иметь шанс с ним поговорить.
Макс подъехал к девяти, и мы сразу же отправились по известному теперь адресу в район речного порта. По пути все ему доложив, я предупредил, что, возможно, Вагнер и его окружение будут вооружены и нам нет никакой спешки брать их именно сегодня.
Оставив Ухова в машине на случай, если возникнет что-то непредвиденное, я, поднявшись на второй этаж, позвонил в третью квартиру. После непродолжительного ожидания вышла удивительной внешности женщина неопределенного возраста. Во-первых, ее спутанные волосы были скручены в какой-то бесформенный ком и сверху облиты кефиром или другой непонятной гадостью. Во-вторых, все ее лицо было ядовито-зеленым, что делало ее похожей на лягушку. При виде такой образины я безо всякой задней мысли непроизвольно отшатнулся.
- Не бойтесь, - успокоила она. - Это огуречная маска. Вам кого?
- Юлиана Иосифовича хотелось бы видеть.
- Его еще нет, будет попозже, что ему передать?
- Да я, собственно, зашел вернуть ему галстук. Тут у меня с воскресенья на понедельник был мальчишник. Перепились как черти, вот он по запарке его и оставил. А может, я ошибаюсь, может, не его галстук, может быть, кто-то другой забыл? Взгляните, пожалуйста.
Из внутреннего кармана я вытащил кончик галстука и представил его для освидетельствования.
- Господи, - обрадовалась она, - конечно его, а я-то ему скандал закатила. Обвинила во всех смертных грехах. Придется перед ним извиняться. Он так мне и говорил, что у товарища заночевал, да только разве нам, женщинам, докажешь? Спасибо вам большое, давайте его сюда.
- Извините, я передумал, дождусь его и вручу лично в руки.
- Пожалуйста, заходите в таком случае.
- Не стоит, лучше прогуляюсь пока, погода прекрасная.
- Как хотите, - немного удивленно ответила лягушка и захлопнула дверь.
Выключив диктофон и оборвав телефонный провод, я спустился к Максу и доложил, что мои догадки подтвердились. Убрав машину с проезжей части и оставив дверцу настежь открытой, мы вернулись в теплый подъезд и приготовились терпеливо ждать.
Красная "шестерка" появилась в половине десятого. Это была та самая машина, но теперь на ней были другие номера, надо думать, на сей раз настоящие. Знакомая мне фигура Николая, сказав напоследок что-то веселое шоферу, последовала к дому. "Шестерка", не разворачиваясь, сквозняком ушла в дальнюю арку двора.
- Он! - в тряском ознобе сообщил я.
- Время! - подождав, когда Вагнер окажется напротив нашей машины, скомандовал Макс, первым выходя навстречу. - Тебе что, мужик, делать нехрена? Что ты там забыл?
- Где? - ничего не понимая, спросил бородач.
- Где? Ты валенком-то не прикидывайся, что ты делал в моей машине?
- Ничего, - оторопело ответил Юлиан. - Вы что-то путаете.
- А кто дверку открыл? Санта-Клаус из Африки? Говори, что спер, интеллигент вонючий.
- Да ничего я у вас не брал, отстаньте от меня. Просто мимо проходил...
- Моя мама тоже мимо папы просто так прошла, а потом я появился. Этот веник ты перед своей бабой парь, а мне твои движения до одного места.
- Да поймите же вы, не нужен мне ваш автомобиль.
- Автомобиль-то не нужен, а вот магнитофончик ты пригрел, козлина. Торжествующий Макс тыкал кривым пальцем куда-то вглубь, в темноту салона. Я тебе сейчас морду разобью, где мафон?
- Вы совсем сошли с ума.
- Может, и сошел, а мафон верни, или я тебе фейс попорчу.
- Ну не брал я никакого магнитофона, куда бы я его дел?
- Под шубой, наверное, дай-кось я пошарю. - Любовно обняв оторопевшего Юлиана, Макс запустил свои грабли под полы.
- Вы не имеете права, - отчаянно, как девушка, засопротивлялся Вагнер. - Я сейчас буду кричать. Это разбой!
- Моя бабушка тоже в первый раз закричала, а потом беззаветно и страстно полюбила дедушку. - Успокаивая свою жертву, Ухов неожиданно вытащил пистолет и присвистнул: - Мамочки родныя, никак настоящий, ой, да я никак на мента напоролся. Чё будет?! Полный абзац!
- А ничего не будет, - строго успокоил Вагнер и потянулся к пистолету. - Отдай оружие и уматывай к чертовой матери, пока я тебя в милицию не сдал.
- В милицию, говоришь? Что ж, неплохая мысль, хоть ты и мент, а пушку я тебе не отдам. Полезай в машину, у тебя в ментовке и разберемся.
- Да что ты, мужик, охренел, что ли? - вытаращился на нас Юлиан. Сколько стоит твой магнитофон?
- Дорого, у тебя и денег таких не будет.
- На тебе пятьсот долларов, и верни пушку.
- Не, браток, не катит, вляпался ты серьезно. Извини.
Четко отключив бородача, Макс закинул его на заднее сиденье и, на прощанье помахав любопытствующим соседям, сел за руль. Не заставляя себя долго ждать, я отодвинул бесчувственного Юлиана и запрыгнул следом.
- Куда сейчас? - довольный легкой добычей, спросил он.
- Ясно дело, в лесок.
- Опасно, сейчас там коллеги шныряют. Лучше ты поговори с ним где-нибудь на освещенной улице, только недолго. Соседи наверняка сообщили его жене и в милицию, а там мои номера каждая собака знает.
- А чего тебе волноваться, один черт ты на коне будешь.
- Это еще как преподнести, на каком блюдечке да с какой каемочкой, а то и по шее получить можно. Как там наш беби? Сандали не откинул, часом?
- Очухался вроде. Прижмись к обочине.
Выполнив мою просьбу, Макс выключил двигатель и в наступившей тишине торжественно обратился к Вагнеру:
- Мохнорылый мокрушник, сейчас ты будешь иметь счастье облегчить свою душу откровенным признанием о своих злодеяниях. За что ты лишил жизни трех человек?
- Отстаньте от меня, вы, ненормальные, - завизжал Вагнер. - Вам это даром не пройдет, так и знайте.
- Коля, да ты меня никак не узнаешь, - изумился я. - Посмотри-ка на меня хорошенько. Это ведь я, а не кто-то другой, в воскресенье отвозил тебя к Владимиру Алексеевичу Кудлатому. Нехорошо, братишка, быть таким забывчивым.
С минуту он пристально смотрел на меня, а когда наконец вспомнил, то разразился совсем неинтеллигентной бранью. Терпеливо ее выслушав, я задал наводящий вопрос:
- Что, подлюга, узнал?
- Я тебя первый раз вижу, и никого я не убивал, - скороговоркой оттарабанил он. - И никакого Кудлатого я не знаю и знать не хочу.
- А вот покойный тебя очень даже знал, о чем свидетельствуют его бухгалтерские записи. Правда, ты там фигурируешь под именем Юлиана, но это, братец, несущественно. Колись, дружок, по собственному почину, или дядя Макс сейчас сделает тебе ваву. Это больно-пребольно. В принципе мы сами все знаем, но хотелось бы услышать подробности из твоих уст. Я ведь недаром пасу тебя уже неделю, я шел по твоим грязным следам, и отнюдь не ради собственного удовольствия.
- Я не убивал.
- Ясное дело, здоровье у тебя не то, а вот у твоих головорезов с красной "шестерки" оно отменное. О них мы тоже позаботимся, не волнуйся.
- Вы кто?
- Какая тебе разница, придет время - узнаешь.
- Сколько вы хотите?
- А это как оценивать. Можно много, а можно мало. Но это уже вопросы философии, и мы сейчас не будем на них останавливаться. Колись, Колян!
- Ничего я не знаю. И ничего вы не докажете, - приняв какое-то решение, твердо заявил он. - А все эти ваши разговоры в пользу бедных. Отвезите меня домой, дам вам пять тысяч баксов, и на этом мы закроем тему.
- Ягненок ты мой твердоголовый, ты что же, полагаешь, мы взяли тебя просто так, не емши, не подумавши? Нет, старичок, ошибаешься. Ты не профи, и так наследил, что просто удивительно, как ты эти три дня еще прыгаешь на свободе.
- Слова, слова...
- На тебе и улику. - Я с готовностью сунул ему в нос галстук. - К вещам, брат, нужно относиться бережно и трепетно, а то, не ровен час, по запарке оставишь на трупе, потом одно расстройство. Кстати, баба твоя его признала, что и подтверждает магнитофонная запись. Хочешь послушать?
- Не надо. Избавиться от посредников я решил давно...
* * *
Когда мы подъехали к милиции, Худиш-Вагнер окончил свою исповедь, и я выключил диктофон.