― Значит, до него еще дело не дошло.
― До кого?
― До Самсона. Джон Летман сказал, что он умер в прошлом месяце. Слушай, мы что, проведем всю ночь на собачьем кладбище? Что ты ищешь?
Луч фонаря скользнул по стене, осветил ползучие растения и цветы.
― Ничего.
― Тогда пойдем отсюда.
― Иду, моя сладкая. ― Он выключил фонарь, и вернулся немного назад, чтобы вести меня дальше. ― Полагаю, соловей поет именно в этом кусте? Проклятые розы. Мой свитер, наверное, уже похож на шкуру яка.
― А что тебя делает таким романтичным?
― Когда-нибудь скажу. Ты с этим справишься?
Под «этим» он подразумевал мост. Лунный свет, отражаясь от воды, хорошо высвечивал провал в середине. Он оказался уже, чем я думала, примерно футов пяти. Чарльз легко его перепрыгнул и более-менее поймал меня, когда я последовала за ним. И скоро, держась за его руку, я осторожно сошла с моста на скалистый берег острова.
Он оказался очень маленьким, художественно составленным скоплением камней, аккуратно засаженных кустами. Хоть все уже и заросло, но старый замысел проглядывал ― взгляд сам устремлялся к роще, в центре которой возвышался павильон. Это было, как я уже говорила, маленькое круглое здание со стройными колоннами и позолоченной крышей. Открытая арка двери, а по бокам, между колоннами ― каменные фантастические фигуры. От берега вели ступени, вьющиеся растения обвили вход. Не отпуская моей руки, кузен отодвинул несколько веток и посветил внутрь. Хлопая крыльями, оттуда вылетели два голубя, и мы вошли.
Внутри ничего не было, кроме маленького шестиугольного бассейна в центре, где когда-то, должно быть, бил фонтан. Над мертвой водой, которая даже почти не отражала свет фонаря, склонилась каменная зеленая рыба с открытым ртом. Широкие каменные полукруглые скамьи у стен были засыпаны обломками веток и «разукрашены» птицами. Напротив входа ― сплошная разрисованная стена. Чарльз посветил на нее. Картинка скорее в персидском, чем в арабском стиле. Деревья с цветами и плодами, сидящие фигуры в синих и зеленых одеждах, и кто-то вроде леопарда охотится на газель на золотом фоне. При дневном свете, как и все остальное во дворце, картина наверняка оказалась бы облезлой и грязной, но тогда она выглядела очень красиво.
Картина располагалась на трех панелях, триптих, разделенный формально нарисованными на колоннах стволами деревьев. С краю одной из панелей виднелась темная полоса.
― Туда мы и пойдем, ― сказал Чарльз.
― Думаешь, это дверь?
Он не ответил, медленно освещал поверхность картины и водил по ней рукой. Наконец он удовлетворенно хмыкнул. В середине нарисованного апельсинового дерева обнаружилось кольцо. Он его повернул и потянул. Панель неожиданно тихо отъехала и открыла провал в темноту.
Мое сердце забилось быстрее. Секретные ходы вообще вдохновляют, а в такой обстановке…
― Куда она может вести? ― Чарльз сначала приложил палец к губам, чтобы я притихла, а потом показал большим пальцем вниз. Я прошептала:
― Думаешь, в подземный ход?
― А куда еще? Панель плоская, но, уверен, если обойти вокруг, обнаружится такая же круглая стена, как со всех сторон. Этот сегмент ― верхняя часть шахты. ― Его насмешило выражение моего лица. ― Не стоит так удивляться, в старинных дворцах всегда потайных ходов не меньше, чем в муравейнике. Не зря же тогда спали с вооруженными охранниками вокруг кровати и заставляли компанию рабов проверять, нет ли в пище яда. Это гарем. Ясно, что эмир никак не мог обойтись без потайного входа.
― Замечательно! Теперь найдем волшебный коврик и джинна в бутылке.
― Надейся, может, и найдем. А Летман, наверное, сюда и вошел, и собаки тоже. В этом случае изнутри она открывается просто, если толкнуть, но верить в это не будем. Совершенно не хочу оказаться там внизу запертым навсегда. Давай что-нибудь засунем в дверь, чтобы она не захлопнулась.
― Там внизу? Ты что ли вниз собираешься?
― А почему нет? Можешь противостоять такому соблазну?
― Запросто… Нет, правда, дорогой Чарльз, это все очень интересно, но мы не должны. Это неправильно.
― Обстановка на тебя действует. Если бы это был черный ход в обычном доме, ты бы и не задумалась.
― Возможно и так. ― Он сделал шаг вперед и посветил фонарем. ― А ты там видишь что-нибудь?
― Прекрасно. Пролет ступеней в хорошем состоянии и даже чистых.