– Кажется, об этом еще никто не успел подумать, – ответил он и подошел к шкафу. – Был у нас тут где-то прибор.
Однажды, еще до того, как Лине стала криминальным репортером, она написала статью о способах идентификации собак. Существовало два способа. Можно было сделать татуировку на внутренней стороне уха или идентифицировать собаку электронным способом с помощью микрочипа, который ветеринар вводил шприцом в левую часть шеи или прямо над левую лопатку. Электронный чип содержал регистрационный номер. Его можно было найти в интернете и таким образом установить личность владельца.
– Вот он, – сказал мужчина и вытащил аппарат, похожий на сканер штрихкодов, которыми пользуются кассиры магазинов.
Лине попыталась нащупать микрочип под кожей собаки, но не нашла его.
Мужчина подошел к ней и провел считывателем вверх-вниз вдоль собачьей шеи. Прибор издал короткий звук, и на дисплее возник номер из пятнадцати цифр. 578097016663510.
7
– Оставь, – попросил Вистинг.
Сюзанне стояла, наклонившись над дальним столиком, и собиралась задуть последнюю свечку, когда Вистинг остановил ее. Женщина вопросительно посмотрела на него.
– Присядь-ка на секундочку, – попросил он и подошел к столу.
Сюзанне непонимающе посмотрела на него, но села. Пламя стеариновой свечи осветило ее лицо. В ее ореховых глазах вокруг зрачков играли кремниево-серые всполохи; они улавливали свет, как кристаллы кварца.
Вистинг закрыл глаза и сосредоточился, потом сел напротив. Когда Сюзанна поступила так же, как паромщик с Гудзона, Вистингу показалась, будто она уплыла от него. Открыв кафе, о котором она так долго мечтала, она будто стала другой женщиной, не той, которую он впустил в свою жизнь раньше. Теперь ее никогда не было рядом. Кафе стало для нее важнее всего, отнимало все время. Оно было открыто шесть дней в неделю, по двенадцать или четырнадцать часов в сутки. Сюзанне вложила в кафе бо́льшую часть денег, оставшихся после того, как она продала свой дом и переехала к Вистингу. Однако главным вложением было время. У Сюзанне были помощники, но она почти все делала сама, в том числе занималась уборкой и бухгалтерией. Когда они съехались, Сюзанне заполнила пустоту, возникшую после гибели Ингрид[9]. Сейчас пустота понемногу возвращалась, у них редко находилось время поговорить. В основном – недолго, после закрытия, как сейчас.
Вистинг вытянул руки над столом и сплел свои пальцы с ее, не зная, с чего начать. Дело Сесилии по-прежнему не давало ему покоя, но он редко об этом говорил.
– Семнадцать лет назад пропала девушка по имени Сесилия Линде, – начал он.
– Я помню эту историю, – перебила Сюзанне и оглядела пустое кафе, словно куда-то торопилась. – Я как раз переехала сюда. Она была дочерью Йоханнеса Линде.
Вистинг кивнул. Йоханнес Линде был активным инвестором и бизнесменом. Он обрел известность, когда создал свою марку одежды в середине 80-х. Среди молодежи каждый второй ходил в мешковатом свитере его производства. Дочь Йоханнеса была моделью и позировала для многих рекламных плакатов.
– У них был участок возле Ругланна, – продолжил Вистинг. – Они бывали там каждое лето. Йоханнес с женой и детьми, Сесилией и Каспером. Тем летом Сесилии исполнилось двадцать. 15 июля, во второй половине дня она просто исчезла.
Свеча перед ними горела неспокойно. Стеарин тонким ручейком сбегал вниз, на скатерти быстро затвердевала лужица. Сюзанне не сводила глаз с Вистинга. Ждала продолжения.
– В два с чем-то она отправилась на пробежку, – сказал Вистинг. – Около семи отец объявил о ее пропаже.
Порыв ветра заставил дом содрогнуться. Дождь бил в окно.
– Лето было жарким, – вспомнил Вистинг как бы между делом. – Сесилия Линде занималась спортом почти каждый день. Пробегала длинные дистанции, но постоянного маршрута у нее не было. Ей нравилось изучать сплетения туристических тропок и грунтовых дорог, и она могла отсутствовать по нескольку часов. Это затруднило поисковые работы. Семья думала, что она вывихнула ногу или упала и ударилась. Ведь мобильных телефонов тогда еще не было, так что позвонить и попросить о помощи она не могла.
Родственники искали ее у ближайших дорог, а когда не нашли, то позвонили в полицию. Я был первым сотрудником следственного отдела, встретившимся с семьей, и найти ее должен был я.
Вистинг на мгновение закрыл глаза. Семнадцать лет назад он работал в паре с Франком Рубекком. Тот был младше на год, закончил Высшую школу полиции сразу после Вистинга. Они хорошо работали вместе, но в деле Сесилии с их сотрудничеством что-то произошло. Рубекк отошел от этого дела и занялся другими. Ни Вистинг, ни кто-либо другой его не осуждал. Все были в курсе, что у Рубекка на душе, что исчезновение Сесилии стало для него личной трагедией.