В том смысле, что он, конечно, собирался бросить ее за решетку.
Но как только монета вылетела из Лениной руки, из темноты вылетела Фора и в ловком прыжке взвилась в воздух. Собачья пасть щелкнула, и монета исчезла из виду.
— Давай, Ленечка, бросай же, — донесся из-за ограды Лолин шепот.
— Уже, — процедил Маркиз напряженно.
— Что значит — уже? — не поняла Лола. — Я ничего не видела.
— Конечно, не видела! Эта мерзкая тварь ее проглотила!
— Что проглотила? Монету? — не поверила Лола.
— Монету! — рявкнул Маркиз. — А все твои дурацкие идеи! Брось да брось монету. Вот и бросил!..
— Ага, как обычно, у сильного всегда бессильный виноват! — Лола всхлипнула. — Самому надо было думать.
— Да уж, больше никогда не буду прислушиваться к твоим дурацким советам!
— Что ты там бухтишь? — возмутилась Лола.
— Ладно, извини, это я так. Но вот что нам теперь делать?
— Ленечка, посмотри, они вернулись! — Лола прижалась к ограде и уставилась в темный сквер расширенными от испуга глазами.
Хотя она могла ничего и не говорить, Леня и сам все видел. Обе собаки вернулись, причем заметно было, что игривое и дружелюбное настроение сменилось обычным для кавказских овчарок злобным недоверием ко всему на свете, кроме хозяина.
Лора и Фора пока еще удивленно смотрели на Маркиза и пытались осознать, что они делают в этом сквере с незнакомым человеком.
— Сколько времени, ты говоришь, действует этот порошок? — решил уточнить Маркиз.
— Ветеринар сказал час, — неуверенно протянула Лола. — Может, немного дольше.
— Он тебя обманул!
— Что же делать?
Цирковое прошлое Маркиза оставило ряд полезных навыков. Самой полезной из них была привычка в минуты опасности действовать, а не рассуждать.
Леня наклонился, поднял две ветки и одновременно бросил их в разные концы сквера.
Собаки еще не окончательно вышли из навеянного чудесным порошком настроения, поэтому стремглав понеслись за палками — Лора налево, Фора направо. В ту же секунду Маркиз преодолел несколько метров, отделявших его от ограды, с обезьяньей ловкостью вскарабкался и спрыгнул на тротуар.
— Здорово! — восхитилась боевая подруга. — Вот это прыжок! Если у нас не будет заказов, ты сможешь вернуться в цирк — тебя примут там с распростертыми объятиями.
— Типун тебе на язык, — отмахнулся Маркиз. — Кстати, если мы не справимся с этим заданием, слухи точно пойдут по всей Руси великой, и мы с тобой в самом деле останемся без заказов.
Собаки уже успели сбегать за палками и теперь обнаружили, что их новый знакомый сбежал. Судя по их свирепому виду, чудодейственный порошок окончательно выветрился.
— Лолочка, — робко поинтересовался Маркиз, — ты не запомнила, которая из них проглотила монету?
— По-моему, вон та, с черным ухом, — ответила Лола не очень уверенно.
— У них у обеих по черному уху.
— Ленечка, чего ты от меня хочешь? Ты был ближе, тебе лучше знать.
— Ага, я был совсем близко к двум свирепым овчаркам и очень нервничал. Думаешь, у меня было время разглядывать их уши? Представь себя на моем месте!
— Но ты же все-таки мужчина! Так мне, по крайней мере, всегда казалось.
— Что за сексизм? — не на шутку разозлился Маркиз. — Кажется, именно ты выступаешь за равноправие в наших отношениях.
— По-моему, это была вон та, у которой левое ухо черное.
— Ты уверена?
— Постой, я встану на прежнее место, это обычно помогает вспомнить. — Она подошла вплотную к садовой решетке, и обе собаки с грозным лаем устремились к ней. Лола резко побледнела и отшатнулась.
— Так что? — поинтересовался Маркиз. — Которая?
— Точно та, с левым ухом! — заверила Лола. — А почему ты спрашиваешь? Какая разница, которая из них проглотила эту чертову монету?
— Очень большая. С одной собакой справиться все же легче, чем с двумя.
— Что? — Лола побледнела еще больше. — Не хочешь ли ты сказать?..
— А что нам остается? Мы же должны довести дело до конца! Мы не можем отступить!
— Ленечка! — Лолины губы затряслись, в уголках глаз выступили слезы. — Ты знаешь, как я боюсь собак.
— Но ты же обожаешь Пу И!
— Пу И не собака, — привычно начала Лола, — Пу И — неземное создание, ангел, случайно залетевший на нашу грешную землю.
Так она обычно отвечала швейцарам и метрдотелям, которые пытались не пустить их с песиком в ресторанный зал. Надо сказать, в большинстве случаев этот аргумент срабатывал, особенно если Лола подкрепляла его купюрой подходящего достоинства.