Главный менеджер покачал головой:
– Нет, господин Сердюк, не триста пятьдесят. Четыреста шестьдесят два килограмма. То есть сто двенадцать килограммов бесследно исчезли со складов Ганзейского союза. Колоссально, правда?
– Э-э-э… – красномордый мужичонка сглотнул ком, – так грибы ж имеют свойство усыхать. Может, из-за этого…
– Грибы усыхают, – согласился Главный менеджер, – а состояние ваше отчего-то, наоборот, растет, как на дрожжах. Вот что мне с вами делать? Может, отправить назад, на Красную Линию, откуда вы сбежали? Для разрядки межстанционной обстановки. Я думаю, вас с удовольствием примут обратно. До ближайшей стенки. Как представителя пятой, шестой, седьмой или какой там еще по счету колонны.
– Нет, – свинячьи глазки мужичонки округлились, а сам он весь как-то сморщился, уменьшился в размерах, – на Красную Линию не надо.
Главный менеджер тяжело вздохнул, посмотрел с укором на провинившегося подчиненного, погрозил пальцем и сказал:
– Идите, господин Сердюк, идите и подумайте о своем поведении. И пусть вам станет стыдно.
Сталкер, с интересом следивший за экзекуцией, заулыбался. А у босса, оказывается, специфическое чувство юмора: «Идите, и пусть вам станет стыдно… за сто с лишком кило можно и покаяться…»
Сердюк спешно удалился, а в зал вошел мужчина в клетчатом костюме. Тот самый чинуша, который так не понравился Грабову.
– Господин секретарь, – сказал Главный менеджер, – подготовьте указ об увольнении господина Сердюка с должности заместителя по хозяйственной части.
– На каком основании? – спросил клетчатый.
– Утрата доверия, – пожал плечами босс. – Отправим его на Марксистскую.
– Простите, по какой статье?
– Не понял? – Главный менеджер поднял брови.
– На Марксистской у нас тюрьма особого назначения, – пояснил секретарь, – по какой статье он будет арестован?
– Ну что вы, Велислав Андарбекович, – засмеялся босс, – на Марксистской будет его новое место работы. Устроим Сердюка завхозом станции. Там все равно воровать нечего. Ну, какая тюрьма? Мы своих не бросаем.
Грабов невольно поморщился: «Что это за хрень: своих не бросаем? Да за сто кило я его на мелкие кусочки резал бы… медленно-медленно шинковал… очень медленно… а ему только пальчиком погрозили. Не понимаю».
Секретарь ушел, а Главный менеджер, чему-то затаенно улыбаясь, разглядывал поверхность шайбообразного выступа. Грабов чувствовал себя неловко, ему начало казаться, что о нем забыли, что нужно как-то дать о себе знать. Но босс сам повернул голову в сторону затемненной ниши и, выдавив из себя бесцветную улыбку, произнес:
– Здравствуйте, Алексей Борисович! Как вам нравится наше бомбоубежище? Идите сюда, сядем, поговорим по душам.
Непроизвольно вздрогнув, Грабов поднялся с кресла и вышел из тени.
– Шикарный бункер, – сказал он. – Можно сказать, рай… мраморный рай, или нефритовый, не знаю, из чего тут пол сделан.
– Да, – подтвердил Главный менеджер, – это самое замечательное подземелье из всех, находящихся в нашей частной собственности.
Сталкер нахмурился: в последних словах ганзейца ему послышалась какая-то несуразица, но в чем именно состояла несообразность, он определить не смог. Зато босс, будто прочитав мысли Грабова, сказал:
– Да, да, именно наша частная собственность. Данное бомбоубежище находится в корпоративной собственности. Знаете ли: корпоративное как высшее проявление частного.
Сталкер не нашел что ответить и потому просто пожал плечами. Главный менеджер прищурился и, указав на стул рядом с собой, произнес:
– Но не буду загружать вас ненужными политэкономическими философемами. Садитесь, мой друг.
Грабов опустился на стул. Вдруг краем глаза он заметил движение. Не успев понять, что увидел, Алексей мгновенно напрягся, ожидая нападения, – сработал сталкерский многолетний инстинкт. Он взглянул на поверхность шайбообразного выступа, который, видимо, служил своеобразным столом для заседаний, и привстал от удивления. Поверхность была прозрачной. Под ней располагалась целая сеть норок, сделанных то ли из стекла, то ли из какого-то оргматериала. И по этим миниатюрным туннелям ползали существа размером с половину ладони взрослого мужчины, маленькие животные, чем-то напоминающие новорожденных крысят. Они были безглазы и абсолютно голы, без единого клочка шерсти, но с двумя большими резцами.
– Что за мутанты? – спросил Грабов. – Никогда раньше не видел таких уродцев.
– Это гетероцефалус глабер, – ответил Главный менеджер, – голые землекопы. И они не мутанты. Они жили еще до катастрофы. В Восточной Африке. Удивительные зверьки.