-Да уж... – неопределенно промямлил Ванюша – он не был расположен сейчас беседовать на эту тему, боялся сорваться и раскрыться перед этим горячим юношей.
-А что это за «Овод»? – Нетерпеливо спросил Овез, переводя взгляд с Ванюши на Льва. – Здесь написано, что это книга... А я в нашей библиотеке не нашел...
-Отвечай, литератор! – Ванюша с насмешливой улыбкой толкнул в бок Льва. Тот вздрогнул и очнулся.
-«Овод» - это роман иностранной писательницы, Войнич... Рассказывает об итальянских революционерах, борющихся за освобождение Италии от австрийских империалистов... Главный герой, Овод, отрекается от всего, что мешает борьбе, от всего личного... – Лев запнулся - в юрту вошла Нартач, и не одна. Вместе с ней пришла Ширин – с застенчивой улыбкой на тонких губах.
-От всего личного... – задумчиво повторил Овез, горящим взглядом впиваясь персиянку.
Ванюша посмотрел на одного, посмотрел на другого, усмехнулся. Пока девушки здесь – можно быть спокойным, до расспросов ли, когда... Плохо только, что и Лев не сводит глаз с внучки хозяина! Да и она постреливает глазками в его сторону... Вот будет история, если они тут Повлюбляются! Наломают дров эти влюбленные, и все планы полетят к чертям! Уже и о Павке забыли, и об Оводе... Надо что-то делать...
-Так что ты там хотел спросить?
-Ничего! – ответил Овез автоматически. Но все же спросил: - А что, Островский сам с Корчагиным знаком?
Ванюша расхохотался. Молодые люди с удивлением смотрели на него.
-Так Павка-то и есть сам Островский!
-Не может быть! – Воскликнул Овез.
-Может, - усмехнулся Ванюша. – Я с Островским знаком, видел его, разговаривал...
-Где это? – Удивился Лев – он и не подозревал о наличии у товарища по несчастью таких знакомых.
Ванюша, ругая себя, стал подавать Льву отчаянные сигналы, но было уже поздно. Овез успел сообщить девушкам содержание разговора. И теперь на раздосадованного китайца было устремлено на две пары глаз больше. Да еще таких, перед огнем которых, наверное, не устояли бы ни Павка, ни Овод, ни сам Островский.
-Рассказывай! – прикрикнул, теряя терпение, Лев.
Ванюша свирепо взглянул на него и, покачав головой, как бы говоря, ну, смотри, сам напросился, вздохнул...
* 13 *
Алты – обиженный на весь свет, - сидел на крутом берегу оврага. Задумчиво смотрел на огромные валуны, принесенные сюда последним селевым потоком.
Злости уже не было, она отступила. Осталась только печаль. И недоумение. Что же это происходит? Он – отдавший делу Революции все силы, - оказался ненужным, более того – объявлен врагом народа, а стало быть, и – Революции!
Он – один из тех немногих джигитов Текинского полка, которые перешли на сторону революционных сил, бросив генерала Корнилова. Он - почти двадцать лет сражавшийся за дело Революции! Он - проскакавший с боями не одну тысячу километров, изрубивший не один десяток врагов, как внешних, так и внутренних! И вот... Какая несправедливость. Чудовищная, ужасающая! А с другой стороны...
Он вспомнил, как грызлись между собой аппаратчики, выбивая себе местечко поспокойнее, потеплее. Сколько кляуз, доносов разбиралось на парткоме. Особенно с началом коллективизации. Сколько голов полетело – правых и неправых - когда снова запылали поля, сельсоветы, школы, и пачки выстрелов разрывали ночную тишь, и носились по пескам отряды... Значит, не Революция отвергла, предала Алты, а люди, которые примазались к великому делу, настоящие враги, которые обманывают партию, народ, товарища Сталина...
Лес рубят – щепки летят! Мудрая пословица. Но для Алты было оскорбительно считать себя за одну из таких щепок...
Не знал бывший председатель, что за многие тысячи километров, за высоким поясом крепостных стен, сидит сейчас «Великий и Мудрый, Первый друг авиаторов, спортсменов и студентов, просто Отец всех народов» и подписывает, подписывает, подписывает... Подписывает расстрельные списки, которые приносил Ягода, приносит Ежов, потом будут приносить Берия, Абакумов, Игнатьев... И руки его костенеют от ужаса. Вот ведь, друзья-соратники! Ленинская гвардия! Если бы он не опередил, не убрал Орджоникидзе (лучшего, близкого друга!) – сидеть бы ему на скамье подсудимых, и может быть, меньшевик Вышинский читал бы ему обвинительное заключение... Но нет. Он опередил. И вот ложатся на зеленое сукно списки членов февральского Пленума, где он (во всеуслышание!) зачитал им (им!) план будущего Большого террора. В результате которого будут стерты три (три!) слоя Памяти. И никто никогда не посмеет уже вспоминать о ленинской гвардии! Вперед к коммунизму, под славным стягом Ленина-Сталина! Впрочем, надо будет подумать... Может быть, со временем, он и Ленина задвинет. Когда будет уничтожена память, носители этой опасной для него и его окружения памяти, историю можно и переписать. И, кто его знает, может уже через десять лет, мы объявим Ленина – немецким шпионом. Гитлер – умный человек, верный соратник, - подкинет материалы, мало ли чего можно отыскать в берлинских архивах. А наши историки подхватят, получить премию каждому хочется. Историки – они, как и журналисты – гонятся за сенсациями. Дадим им сенсацию, дадим...