– Прошерстите квартал, – тихо приказал он милиционерам ППС. – Только без особого шума. Он не мог далеко уйти.
В досягаемость Ферзя Семён Борисович, правда, не верил. Он осветил фонариком каждый квадратный сантиметр асфальта, где ещё минуту назад лежали два тела, и, не найдя ничего интересного, вернулся к своей машине.
Аннушка восседала на переднем сидении, а Миша примостился сзади справа.
– Только не слишком быстро, пожалуйста, – попросил Шахов следователя. – Меня в автомобиле укачивает.
Лицо Аннушки при этих словах выразило очередной оттенок презрения.
Через полчаса они уже входили в хорошо известный им кабинет Штатского. Конечно, следователь должен был допрашивать свидетельницу и потерпевшего отдельно друг от друга, но Семен Борисович решил провести своеобразную очную ставку.
– Говорить будем по очереди, – объявил он, садясь за стол, и доставая бланк протокола. – И начнём с тебя, Аня.
– С меня?! – изумилась Аннушка.
Лицо Миши тоже выразило удивление.
– Да я там не всю дорогу была. Короче, мимо шла и как бы увидела.
– Вот как бы и расскажи, что ты увидела, – улыбнулся Штатский. – Ты ведь со стороны происходящее наблюдала, а со стороны – оно виднее. А Михаил, – следователь столь же дружелюбно глянул на Шахова, – потом дополнит и уточнит твой рассказ.
Миша аристократично промолчал.
– Ну, короче, – приступила к повествованию Аннушка. – Я сегодня в клубешник, в «Дегенерат» подорвалась, там девушкам до десяти вход бесплатный. Иду, смотрю, короче, два быка одного лоха обувают…
– Я бы попросил! – не поворачивая головы, перебил её Миша.
– Да успокойся, ты! – махнула на него Аннушка. – Тебе без всяких просьб в хавальник чуть не дали…
– Семён Борисович! – Миша встал с места и прижал к груди портфель. – Я требую, чтобы эта… особа, – слово «особа» он произнёс с нарочитым пренебрежением, – не использовала оскорбительных выражений в отношении моей персоны.
– Ой-ой-ой! Какие мы нежные! – презрительно протянула Килькина.
Она достала из сумки пластик жевательной резинки и сунула себе в рот.
– Аня, Михаил прав, – холодно заметил следователь. – Следи за своим языком.
– А чего мне за ним следить? Вот он! – она на секунду вытащила жевачку и показала Шахову язык.
Тот брезгливо отвернулся.
– Аня! – одёрнул её Штатский. – Если ты не прекратишь, я буду допрашивать вас отдельно. Сначала – Михаила, потом – тебя. Так что уйдёшь ты отсюда нескоро!
– Ладно, – снисходительно зажевала Аннушка. – В общем, два мужика пристали к одному культурному челу. Один мужик говорит, короче: «Отстегни бабла на пиво!» А этот… – она кивнула на Шахова.
– Михаил, – подсказал следователь.
– Да, Михаил очками хлопает…
– Семён Борисович! – с укоризной воскликнул Шахов.
– Извините, извините! – выставила вперёд ладони Аннушка. – Михаил, по ходу, растерялся, а второй – он, по-моему, в хламину бухой был – стал подначивать кента своего, чтобы тот Михаилу, это самое, в табло… Ну, короче, в лицо ударил, потому что Михаил, как бы, не очень отбашлять торопился. Тот реально замахнулся, я, думала, пипец «ботану», а тут… – Аня остановилась и напряжённо потёрла лоб. – Я до сих пор не врубилась, откуда этот Бэтмен нарисовался…
– Бэтмен? – переспросил Штатский.
– Да, во время драки этот человек просто летал, размахивая ногами, – подтвердил слова Аннушки Михаил.
– Ну, и я, короче, говорю, – неуверенно поддержала потерпевшего свидетельница. – Бэтмен.
– А Вы, Михаил, видели, откуда появился этот, так называемый, Бэтмен? – обратился следователь к Шахову.
– Нет, – грустно вздохнул Шахов. – Я и так находился в состоянии сильнейшего стресса: их двое, они физически сильнее, я один… Но вдруг, откуда ни возьмись… – журналист воздел руки к потолку.
– А куда исчез этот… Бэтмен?
Миша пожал плечами.
– А Вы свидетельница, что скажете?
– Да я, короче, как сирену ментовскую, ой извините, милицейскую услышала, обернулась… А потом его как бы не стало, – Аннушка недоумённо скривила губы.
– Это был Ферзь? – глядя ей в глаза, спросил следователь.
– Д-да… – внезапно осенило Аннушку. – Это ведь Миха был… – она посмотрела на Семёна Борисовича, словно ища у него подтверждения своих слов. – Я в темноте не разглядела… Но теперь, как Вы сказали… Это же Миха! Реально Миха!
Аннушка протёрла лицо рукой, снимая остатки недавнего наваждения. Было видно, что догадка следователя потрясла её до глубины души.