– А суду и двух эпизодов будет достаточно, – коварно улыбнулся следователь.
– А вот Ваш «ботан»… – Аннушка показала на стул, который недавно покинул Шахов. – При самом скромном раскладе, ошивался с Ферзём три раза.
– Это ты про потерпевшего, про Михаила Шахова?
– Потерпевшего! – с ненавистью повторила Аннушка. – Это он сегодня терпилой заделался, а, когда мой ларёк подламывали, когда Ферзь в универсаме девок дуплил, этот Ваш «ботаник» никаким потерпевшим, по ходу, не был. Интересная картинка получается: «ботан» – у ларька, и Ферзь – в ларьке, ботан, типа, покупатель, и Ферзь девок там же трахает, Ферзь как бы гоп-стоп делает, «ботан» – терпила! Чего бы Вам не расколоть и его по этой теме? – Килькина сузила глаза и торжествующе затянулась сигаретой.
– Михаил Шахов – радиожурналист, – не внял её доводам Штатский. – Некоторые журналисты специально ищут приключений на свою задницу. Шахов из их числа. А кого колоть или не колоть – решаю здесь я.
– Значит, решили меня крайней сделать?.. – укоризненно покачала головой Аннушка. – Конечно, я ведь о Вас по радио не расскажу. А на «ботана»-журналиста Вам гнать стрёмно! – она обдала Штатского уничижительным взглядом.
– Где вы сегодня встретились с Ферзём и куда собирались? – проигнорировал её рассуждения следователь.
– Мы сегодня с Ферзём не встречались, и лично я с ним, по ходу, встречаться не собираюсь.
– Но ведь встретились?
– Так же, как и Ваш «ботан», – не сдавалась Аннушка. – Да и вообще… – вдруг сообразила она. – С чего Вы взяли, что это реально был Ферзь?
– С твоих слов.
– Попутала я, – Килькина ткнула сигарету в пепельницу, отодвинулась от стола и положила ногу на ногу. – Не Ферзь это был, по ходу. Похож как бы, но не он. Да и, короче, не разглядела я того в темноте, – она скрестила руки на груди и стала покачивать ногой.
– Ах, ты попутала? – прищурился от табачного дыма Штатский. – Ничего страшного: Ферзя вспомнит и опознает потерпевший.
– Да у «ботана», вообще, память отшибло, по ходу, – Аннушка усмехнулась, но без прежнего апломба. – Он ведь чуть не обосрался со страха.
– Память к нему вернётся, – вкрадчиво объяснил Семён Борисович. – И я даже скажу тебе, когда. Михаил Шахов вспомнит всё после просмотра видеозаписи из универсама… Той самой, по которой опознала Ферзя ты. Опознала и подписала протокол. Предупредить тебя об ответственности за дачу ложных показаний? – следователь загасил свой окурок и самодовольно откинулся в кресле.
– Может, и вспомнит… – Аннушка потупила взор. – Только по-любому не грабил его Ферзь. Лопатник-то «ботанский» у этих двоих изъяли. Что Миха, по-Вашему, лох последний, чтобы с гоп-стопа пустым уходить? Я даже не врубилась, по ходу, чего он быков гасил…
– Пустым ушёл, потому что, во-первых, не успел кошелёк забрать, – выдвинул свою версию следователь. – Во-вторых, чтобы не взяли его с поличным в случае чего. А в-третьих, – взгляд Штатского буквально вдавил Аннушку в стул, – уйти сумел, потому что ты его предупредила. На стрёме ты стояла, Килькина, на стрёме, и пойдёшь, как соучастница ограбления.
– Да как… – растерялась Аннушка. – Какой стрём?.. Сирена ментовская его предупредила! – нашлась она. – Менты с сиреной и мигалкой ехали! Издалека было, короче, видно и слышно.
– А кто кроме тебя слышал сирену?
– Да все!
– А вот потерпевший сирены не слышал, – Штатский играл с Килькиной, как кот с мышкой. – И сотрудники патрульно-постовой службы, задержавшие грабителей, скажут, что никакой сирены не включали. Тихонько подъехали и увидели, как ты Ферзю знак подала.
Аннушка сникла.
– Видишь, к чему ведёт твоё упрямство? – более миролюбиво продолжил Семён Борисович. – Но ситуация может выглядеть совсем иначе. Ты сообщаешь мне местонахождение Ферзя и становишься случайной прохожей, законопослушной свидетельницей.
Девушка подняла на следователя полные скорби глаза.
– Я, правда, не знаю, где он… Я же Вам всегда всё рассказывала. И на видео в универсаме сказала, что это он… На кой мне сейчас в отказ идти?
– Вот и я этого не понимаю, – пожал плечами Штатский. – Сказала «А», говори «Б». Может, запугал тебя Ферзь, а может… – взгляд Семёна Борисовича вдруг потеплел. – Любишь ты его.
Аннушка вздрогнула и посмотрела на следователя широко раскрытыми влажными глазами. Тот встал и медленно подошёл к ней сзади.
– Обидел он тебя сильно, вот ты поначалу и решила отомстить, – Семён Борисович положил руки на плечи девушки. – А потом одумалась, и вот теперь хочешь его выгородить, себя подставляешь. Не стоит он этого, Аня, не стоит…