– Вы предлагаете мне партию в шахматы? – Миша смерил официантку взглядом и щепетильно поправил очки. – Очень любопытно… Только имейте в виду: я кандидат в мастера спорта.
– Да нет… – растерялась Аннушка. – Извините. Просто Вы реально похожи на одного знакомого мне чела… – она внимательно вглядывалась в лицо Шахова.
– Боюсь, что у нас с Вами разный круг общения, – снобистски заявил Миша. – Хотя, надо признать, один раз мы с Вами виделись в очень неприятных для меня обстоятельствах. Надеюсь, что подобные встречи больше не повторятся.
– Да-да, конечно, – не отрывая глаз от Михаила, пробормотала официантка. – Извините.
– Извинения принимаются, – высокопарно произнёс Шахов и вернулся к общению со своей возлюбленной.
– Что ей снова от тебя надо? – всполошилась Барбара.
– Спутала меня с каким-то известным шахматистом, – улыбнулся ей Миша.
В данном случае он был даже благодарен Аннушке: если бы не её вмешательство, их с Барбарой историческая дискуссия могла бы перерасти в личную ссору.
– По-моему, эта официантка к тебе неравнодушна, – ревниво предположила фрау Шульц. – И мне кажется, Вы с ней познакомились не сегодня.
– Я и раньше заходил в это кафе, – пожал губами Шахов.
– Она влюблена в тебя, очень сильно влюблена, – сделала безапелляционный вывод Барбара.
– Барби… – попытался устыдить её Михаил. – Скоро ты будешь ревновать меня к любому дереву!
– Она не дерево! – обидчиво и строго возразила немка. – Рыжим девицам темперамента не занимать. Да-а-а, а что ты её защищаешь?
«Нажралась», – ласково глянул на любимую женщину Ферзь.
– Барби, я никого не защищаю, – Михаил сделал попытку прикоснуться к её руке. – Мне, вообще, когда я с тобой, до других женщин дела нет.
– А почему ты ни разу за весь вечер не произнёс тост в мою честь? – Барбара, не дав коснуться своей ладони, подняла бокал. – Я жду! – её рука качнулась и часть водки пролилась на скатерть.
– Барби, осторожно! – Миша аккуратно взял подругу за запястье. – А может я один выпью?
– Один? – удручённо потупилась Барбара. – А не ты ли… – женщина вновь качнулась на стуле, и водочное пятно на скатерти увеличилось. – Не ты ли говорил, что в России, не чокаясь, пьют только за покойников? Ты меня уже похоронил, Fers? – внезапно произнесла она его кличку.
– Ферзь? Почему Ферзь? – Михаил сжал запястье Барбары так, что та скривилась от боли.
– Отпусти! Больно! – возмущённо потребовала Барби.
– Почему Ферзь? – повторил свой вопрос Миша.
– Просто тебе идёт этот псевдоним, – без задней мысли проговорила немка. – Я не понимаю, что означает это русское слово, но ты, действительно… Fers! – она по-волчьи клацнула зубами.
– Барби, успокойся! – проговорил Миша одними губами.
– А я спокойна, Fers! – на весь зал крикнула она, и Михаил снова почувствовал, как уже три пары глаз наблюдают за их столиком.
– Я хочу сказать тост! – желая во что бы то ни стало сменить тему, так же громко провозгласил Миша.
Барбара осоловело кивнула. Шахов отпустил её запястье.
– Я поднимаю этот бокал, – Миша взял свой фужер с водкой. – За тебя, моя королева!
– А я – за тебя, мой Fer-r-r-s! – словно тигрица, прорычала захмелевшая фрау.
Она единым махом влила в себя полный бокал.
– У-ууух! – выдохнула Барбара. – Теперь пиво, да?
– Да закуси ты! – Миша пододвинул к ней жаркое. – Рано ещё полировать.
– Я буду послушной, очень послушной, мой Fers, – немка начала поедать содержимое горшочка. – Закажи ещё пива, – по-детски жалостливо попросила она, наклоняясь к Михаилу через столик.
Сдвинутый её грудью пустой бокал потерял равновесие и, покатившись по скатерти, слетел на пол. Раздался звон разбитого стекла.
– Хи! – озорно прикрыла рот женщина.
– Одну минуточку, я сейчас уберу, – Аннушка нарисовалась рядом со столиком, по мнению Миши, чересчур быстро.
Официантка действительно не сводила с Шахова глаз, как только услышала голос Ферзя. Всё остальное с того момента воспринималось ею, как в тумане: она машинально принимала заказы, сервировала столы, приносила и уносила блюда. Её глаза и уши были прикованы к столику, где пьяная иностранка и… Ботан? После того, как ботан заговорил голосом Ферзя, это определение к сидящему за столиком никак не подходило. Сделать бы так, чтобы он на минутку снял свои окуляры…
– Zwei Bier! – потребовала у Килькиной Барбара.
– Барби! – одёрнул её Михаил.
– Да-да, конечно, – как смиренная овечка, пролепетала Аннушка и почти бегом бросилась на кухню.
О, да она уже понимает по-немецки! Миша наполнил свой фужер, выпил водку и осмотрелся: филёры по-прежнему восседали на своих рабочих местах.