– Это единственная дверь из этой комнаты, – снова обращается Найл к Зейну. – Если ты выйдешь в нее раньше, чем он, я буду стрелять.
Зейн согласен. Лиам достает связку ключей и отпирает дверь, затем забирает сумку у Найла и позволяет Зейну первому войти в помещение. И Зейн снова озадачен окружающей его чистотой. Окна здесь расположены высоко и слишком малы, так что через них не выбраться, но они позволяют свету проникать внутрь, придавая помещению легкость и открытость. Есть небольшой выступ, отделяющий сами душевые от остальной части комнаты, и ряд скамеек вдоль одной из стен.
– Я сниму их, – говорит Лиам, указывая на наручники. Зейн поворачивается и металл освобождает его руки. Он потирает запястья, пока Лиам убирает ключи и наручники в карман. – Вот, – Лиам протягивает ему сумку. – Одежда, мыло, полотенце.
Зейн берет ее, вытаскивает полотенце и перебрасывает его через плечо. Следом находит там одежду: джинсы, которые и с первого взгляда кажутся длинноватыми, черную футболку и пару черных боксеров, выглядящих новыми. Внутри еще абсолютно новый кусок мыла, Зейн достает и его, затем развешивая все это вместе с полотенцем на стене позади себя.
Лиам опускается на скамейку, давая Зейну знать, что он не собирается за ним наблюдать и что он спокойно может раздеваться. Что, конечно, все равно не прибавляет Зейну комфорта. Он просто не привык быть обнаженным. Это больше не безопасно, ведь, возможно, придется в любую секунду спасаться бегством.
Но сейчас ему действительно нужен душ, поэтому он стаскивает с себя ботинки вместе с ужасно выглядящими носками, подходит к стене, снимает футболку и бросает ее рядом с чистой одеждой. Далее он переходит к джинсам, которые, как и сказал до этого Лиам, прилипли к его коже вместе с кровью и грязью, и он сдирает корку с подживших ранок, пока высвобождается из штанин. Но он не особо на это реагирует, потому что легкая боль его уже не заботит.
Зейн опускает взгляд на свои боксеры и задерживает дыхание, прежде чем снять их. Он не хочет смотреть на себя, но ничего не может с этим сделать: ноги выглядят страшно тонкими, а коленные чашечки отвратительно торчат. И кожа его грязна… до отвращения к самому себе.
Вдоль стены шесть душевых и Зейн в нерешительности косится на Лиама через плечо, прежде чем выбрать одну. Он поворачивает вентиль и делает пару шагов в сторону, чтобы избежать потока ледяной воды, брызгающей во все стороны. Он понимает, что это невозможно, но тянется ко второму вентилю. Электричества нет нигде уже давно. И последний раз, когда он мылся в теплой воде, был больше года назад.
Он крутит правый вентиль и на него льется теплая вода. Он не может остановить вырвавшийся вздох и то, что черпает воду в ладони, просто чтобы убедиться, что это реально.
– У тебя две минуты, – громко предупреждает Лиам. – Не можем тратить горячую воду. Горячий душ – только раз в неделю.
– Как это вообще возможно? – спрашивает Зейн, шагая под струю. Теплая вода омывает его и он чувствует, что плачет по какой-то необъяснимой причине.
Вода стекающая с него становится коричневого цвета, смывая с него всю грязь. Зейн разрывает упаковку мыла и намыливает руки. Он будет пахнуть цитрусовыми, что неважно, он лишь энергичнее царапает огрубевшую кожу.
– Генератор, – объясняет Лиам. – Луи ищет солнечные батареи. Недалеко отсюда есть ферма, на крыше которой есть пара панелей. И мы ждем Гарри, чтобы пойти и проверить их.
Зейн вздыхает и продолжает отчищать себя. Мыло исчезает уже наполовину к тому времени, как Зейн избавляется от грязи с каждого сантиметра своего тела. Он даже не может вспомнить, когда он был настолько чистым. Он чувствует себя обновленным… и этого вполне достаточно, чтобы отвлечь его от собственной ситуации, в которой он оказался.
– Время вышло, – сообщает Лиам, и Зейн с неохотой закручивает вентили и идет к стене, чтобы взять полотенце.
Волосы он высушивает первым делом, потом уже приступая к телу. Мокрое полотенце Зейн возвращает на выступ из стены и тянется за одеждой. Он надеется, что боксеры новые, но затем смотрит на состояние своих и решает, что сейчас не время капризничать. Они чистые. И это самое главное, на чем он фокусируется.
Штаны, как он и предполагал, ему велики, и он подкатывает штанины на лодыжках и натягивает наконец рубашку, от которой отчетливо пахнет лавандой.
– Джен почистит твою куртку, – говорит Лиам и поднимается со скамейки.
– Спасибо, – бормочет Зейн, чувствуя это слово чужим на своем языке.
– Она сделает это не для тебя, – пожимает плечами Лиам, – а для меня. Я приглядываю за тобой, пока мы не решим, что с тобой делать, поэтому будет лучше, если ты не будешь вонять как один из ходячих.
Зейн кивает и Лиам подбирает его полотенце, перебрасывает через плечо и, наклонившись, запихивает все его грязные вещи в сумку.
– Что ты собираешься делать с этим? – интересуется Зейн.
– Выброшу их, если ты, конечно, не хочешь их оставить, – смотрит на сумку Лиам.
– Нет, – на минуту задумывается Зейн. Он не хочет снова надевать эти джинсы. Он бы сжег их, если бы только мог.
Лиам достает из кармана наручники, и Зейн послушно разворачивается, понимая, что у него нет никакой возможности ввязываться в драку. Плюс теперь, когда он чистый и сытый, он вновь чувствует себя усталым. Перспектива заснуть в кровати, где ходячие тебя не смогут достать, слишком заманчива, чтобы он задумывался о чем-то другом. Он просто хочет спать. И если кто-то вдруг застрелит или зарежет его во сне, так тому и быть. Ему наплевать.
Дорога к его камере проходит практически в тишине. Найл и Лиам перебрасываются понятными только друг другу фразочками, но Зейн молча идет рядом с Лиамом, следуя по тому же пути, что и в душевые. Когда они добираются до его камеры, Найл ждет снаружи, пока они зайдут, а потом запирает там обоих.
– Я приду проверить вас через два часа, – напоминает Найл, пряча ключи в карман.
Зейн хмурится, но ждет, пока стихнут шаги, прежде чем открыть рот. Он замечает то, что обе кровати застелены, потому что на каждой есть по одеялу и по подушке, кто-то сделал это во время их отсутствия.
– Почему он закрыл тебя здесь со мной?
– Так я могу вздремнуть, – зевает и тянется Лиам. – И у меня нет ключей, поэтому нет смысла беспокоиться, что ты убьешь меня во сне, чтобы забрать их.
Зейн хмурится еще больше и поправляет воротник своей рубашки. Лиам смотрит так, словно ждет, что он скажет, что и не собирался этого делать, но он не может. Не потому что он хотел бы это сделать, а потому что не хочет показаться слабым человеком, так легко позволившим захватить себя в плен.
Зейн приподнимает одеяло и заползает под него, слишком уставший для разговоров. Он устал даже думать, хотя и провел на ногах всего несколько часов, но и этого было достаточно.
Он слышит, как Лиам забирается на верхнюю койку, укладываясь на ней. Он слегка паникует, представляя, что вдруг койка упадет и он умрет зажатый между двумя матрасами. Это было бы довольно неловко.
– Я все еще не знаю, как тебя зовут, – тихо произносит Лиам, мешая Зейну устраиваться удобнее.
– Зейн, – говорит он, закрывая глаза и натягивая одеяло на плечи. Он не знает, зачем делает это. Просто делает. А потом он проваливается в сон, впервые за долгое время под звук чужого дыхания рядом.
========== 1.5. ==========
Лиам просыпается, когда Найл возвращается с подносом еды. Может быть, постороннему Найл мог показаться спокойным и расслабленным, но Лиам прекрасно знает, что он на взводе. Он понимает, что появление здесь Зейна заставляет тревожиться всех, за исключением его самого и Гарри. Гарри нужен был кто-то еще, чтобы делать вылазки за пределы тюрьмы, и Лиам не мог отрицать, что Зейну это было бы под силу.
Восемь месяцев. Он был сам по себе на протяжении восьми месяцев и продержался так долго. Значит, что-то он делал правильно. Лиаму важно знать, что именно. И Лиам думает, что он мог бы внести свой значительный вклад, если остальные позволили бы ему расслабиться и приняли бы его.