— Не я устанавливал цену, — осторожно проговорил он. — Когда вы заплатили, я даже не представлял, что именно мне следует искать. Думаю, вы тоже.
Казаренко кивнул, соглашаясь.
— Вы уверены, что здесь все? — спросил он.
Денис изобразил приветливую улыбку:
— Конечно нет.
— «Нет» — означает, что вы не уверены или что здесь не все?
— На этом диске только то, что касается лично вас.
— А где остальное? — начиная раздражаться, поинтересовался Петр Сергеевич.
— У тех, кого это непосредственно касается, — пояснил Гребски.
Казаренко озадаченно замолчал. Денис физически ощущал, как напряженно тот думает, терзая ухо, и рассматривал кабинет семимиллионного особняка. В просторном помещении с мягким ковром цвета павшей листвы имелось все, что нужно для работы. Ряды книг за стеклянными дверцами книжных шкафов были такими ровными, а корешки и обложки такими новыми, что возникало сомнение в том, что ими когда-нибудь пользовались. Зато картины на стенах были, несомненно, старыми: с темных полотен сурово и подозрительно смотрели мужчины в странных головных уборах и чахоточного вида барышни с явными признаками базедовой болезни. На необозримой поверхности письменного стола монитор с клавиатурой и плоская черная коробка видеотелефона выглядели чужеродными и временными гостями.
Из распахнутых настежь дверей на террасу доносились запахи цветущего сада, чуть сладковатые и тревожные.
Утопая в мягком кожаном кресле, Денис не мог разглядеть обстановку у себя за спиной, а оглянуться и полюбопытствовать мешала врожденная деликатность.
Наконец Казаренко нарушил затянувшееся молчание.
— Поэтому они вас и отпустили с Украины, — сказал он и повторил через секунду — Поэтому они вас и отпустили. Вы каждому отдали диск с документами на него, и эти придурки, получив свою дозу компромата, подумали, что ничего другого нет… Там наверняка была аналогичная… — он на секунду замялся, — аналогичная информация и на других э. э…э… политических деятелей.
Казаренко догадался несколько быстрее, чем Денис ожидал. Впрочем, человек, умудрившийся украсть столько, сколько он, просто обязан соображать быстрее остальных. Однако, как выяснилось через секунду, Казаренко не только быстро восстанавливал события прошлого, но и хорошо просчитывал будущее.
— А вы понимаете, что вы уже труп? — бесцветным голосом спросил он.
— Это угроза?
— Да бросьте, зачем мне вам угрожать. В этом нет никакой надобности. Вы стали трупом, как только связались со всем этим.
— Я с большим удовольствием вообще бы ни с чем не связывался, — честно признался Денис. — Убили девушку, которую я любил, другая предала меня. Меня самого несколько раз пытались убить…
— Поздно жалеть. Вам нужно было бежать сломя голову в самом начале и спрятаться так далеко, чтобы вас потом долго искали и не нашли. Вы труп при любом исходе дела, — пояснил Казаренко. — Я вижу, вам это не приходило в голову Хотите выпить?
— Хочу, — неожиданно для себя сказал Денис. Нейтральный, даже равнодушный тон Казаренко почему-то заставил его встревожиться. В самом деле, до сих пор он не задумывался о том, чем может в будущем грозить обладание попавшими ему в руки документами.
Казаренко подошел к столику с напитками в углу кабинета, налил в два бокала коньяк из хрустальной бутылки, протянул один Денису После этого сам уселся в кресло напротив и отпил глоток.
— Вы, вероятно, чувствуете себя большим ловкачом и чуть ли не спасителем мира, — насмешливо сказал он. — Ну как же! Поехали на Украину, переколошматили кучу дегенератов, нашли то, за чем вас вынудили поехать, вернулись живым и с хабаром… Гораздо более умных и высокопоставленных людей убили только за то, что они всего лишь догадывались о существовании информации, которую вы прячете в кармане, или где вы там ее прячете.
— Почему же я до сих пор жив? — понимая логичность слов собеседника, спросил Денис.
— Это всего лишь вопрос времени, — успокоил Казаренко. — Вы думали, что все будет, как в пионерской игре в «знамя»? Добежал, схватил, увернулся от противников, прибежал — и получай пирожок с капустой и дополнительный стакан компота?
Денис не ответил. Но Казаренко и не ждал ответа, прекрасно сознавая, что озадачил, если не испугал собеседника.
— Вижу, что об этом вы не задумывались. Пейте, пейте, это отличный коньяк.
Денис машинально отпил из стакана. Коньяк действительно был отменным.
— А теперь я обрисую в общих чертах ваше будущее, — все тем же равнодушным тоном продолжил Казаренко. — Есть несколько возможных сценариев, но финал все равно один. Вы можете пытаться шантажировать кого-либо. Конец, надеюсь, очевиден, да и непохоже, что вы выберете этот путь. Скорее всего, как и положено положительному голубоглазому герою, вы потащите свой чемодан с компроматом в газеты. Согласен, кое-что опубликуют, разразится несколько скандалов, но вскоре все утихнет, потому что на материалы наложат лапу политики и спецслужбы и шантаж будет происходить уже на государственном уровне, без оповещения широкой демократической общественности. На вашем компромате будет делаться политика, Гребски. Но вы будете к этому времени мертвы, и вам будет все равно, какая именно из служб вас уберет, ФБР, АНБ, ЦРУ или кто-то другой.
— Неутешительная перспектива, — согласился Денис. — В конце концов, я могу просто никому ничего не говорить и не отдавать. Спрятать в дальний угол и забыть.
— Поздно. Слишком много людей знает или догадывается, чем именно вы располагаете. Поэтому о покое и безопасности можете позабыть. Сегодняшний ракетный обстрел — всего лишь первый залп салюта в вашу честь. Вы и этого не понимаете?
Денису пришлось признаться, что не понимает. Казаренко охотно пояснил:
— Покушение могли устроить только мои бывшие украинские коллеги. И знаете почему? Они сообразили, что теми досье, которые вы им вручили, ваше наследство не исчерпывается. Есть нечто большее, и это большее вы раздобыли по моему заказу. Они решили убрать в первую очередь меня, а не вас, потому что я-то смогу использовать информацию по назначению, а вы — нет. Джинн из бутылки выпущен, материалы «Прозрачности» начали убивать, для этого их и собирали.
— «Прозрачности»? — переспросил Денис. — Что это такое?
— Вы даже этого не знаете… — с жалостью проговорил Казаренко. — Бедный, глупый супермен. Вам не приходило в голову, что для сбора полновесного досье на одного человека нужна работа не одного десятка хорошо оплачиваемых профессионалов? А на двух, а на дюжину? Сколько там у вас в заначке? Десять? Двадцать? Сто? Это работа не одной сотни человек в течение нескольких лет. Вы представляете масштаб организации, чью работу вы так легкомысленно присвоили?
На столе мелодично запел телефон. Казаренко выбрался из кресла, чтобы взглянуть на определившийся номер. Тень удивления промелькнула у него на лице. Он отключил звук, надел крохотные наушники с микрофоном. Денис затаил дыхание, узнав, чье лицо появилось на мониторе и отразилось в стеклянных дверцах книжного шкафа.
Казаренко меж тем, внимательно слушая, изредка кивал головой и коротко отвечал, так что понять смысл разговора было невозможно.
— Да, — говорил он. — Дозрели, и на том спасибо… Утром меня вполне устроит.
Он быстро закончил разговор и взглянул на Дениса, как бы удивляясь тому, что тот еще жив.
— Ну-с, господин супермен, я думаю, будет правильным считать, что свой аванс вы отработали. О гонораре говорить не приходится, но аванс вы отработали. Очень рекомендую вам привести свои дела в порядок, так как теперь за вашу жизнь я не дал бы и цента.
Он остановился напротив Дениса, и тому ничего не оставалось, как встать и распрощаться, недоумевая по поводу резко изменившегося поведения хозяина.
Тем же путем, что и полчаса назад, они прошли через зал с камином, в котором можно было при желании зажарить быка, затем через просторный холл и вышли на внешнюю террасу.
Казаренко, казалось, несколько мгновений колебался, не пожать ли журналисту руку на прощание, но ограничился небрежным кивком и вернулся в дом.