Говорили на собрании о дисциплине, клеймили позором одних, приводили в пример других, а с девушкой так ничего и не могли решить. Расходясь по домам, продолжали обсуждать нерешенный вопрос.
Николай признался, что не понимает, как могла она поверить такому парню.
— Чего тут непонятного? — удивилась пухленькая Фаня. — Раз она любит его. Из-за любви все можно!
— Как все? — возмутился Николай. — И воровать?
Фаня придержала шаг и посмотрела в лицо Николаю.
— А знаешь ты, что такое любовь? Знаешь?
— Все равно это безобразие! — не сдавался Николай. — И нельзя так. Есть у человека, а особенно у комсомольца, долг!
— Ты красивых слов не говори! Тебя еще, наверное, ни одна девка не поцеловала.
— А при чем тут поцелуи? — Николай рывком высвободил руку. — При чем?
— Ну ладно, Леонов. Это я так… Не буду. Я вот знаю, что такое любовь. У каждого свое. Когда я слушала ее, то все про свое думала.
Лицо Фани стало печальным и некрасивым. Теперь ее румяные щеки казались не такими вызывающе пухлыми, глаза не такими победными и волосы не такими огненно-рыжими, словно не вечерняя полутьма притушила их золотой огонь, а что-то иное.
— Я про свое думала… — Она снова взяла Николая за руку, отвлекла от товарищей. — Пойдем этой тропинкою.
Николай опасливо покосился на ребят. Те заметили, понимающе засмеялись, кто-то даже свистнул.
— Пусть, — сказала Фаня спокойно. — Озорство! Они все равно знают, кого люблю… А ежели ты не знаешь, скажу… так, без фамилии скажу, расскажу, про что думала, о чем горевала. Есть у нас на участке один инженер… Вот об нем и речь. И есть студентка… на практику приехала… конфетное создание… барышня с бантиком, жениха ловит… Куда он, туда и она. В кино вместе ходят, А я за ними брожу и все вижу, брожу за ними… люблю его. Тихий он, ласковый. Я для него не знаю, что сделала бы. А он не замечает, только про дело и говорит… Потерялась я…
— А ты брось! — посоветовал Николай. — Третий всегда лишний!..
— А почему это я лишняя?
— Он же больше к ней, сама говоришь.
— Он больше к ней потому, что не знает, как я его люблю. А вот если бы он узнал, так полюбил бы меня. Я не отступлюсь. Я докажу, что люблю больше… Только вот не знаю, как это доказать ему. Научил бы ты меня! Парень ты грамотный, понимающий… Недаром Бабкин тебя философом назвал.
Николай чуть было не спросил, почему она перестала ходить к Бабкину, но сдержался.
— Может, ты думаешь, что я рабочая, а она техник, так он потому с ней? Нет, он просто не знает, как я его люблю! Что сделать? Научи, посоветуй… Я бы тебя за это… поцеловала!
— Иди своего инженера целуй.
— Дурак ты!
— Сама же просила: посоветуй!
— Я думала, ты умный… Я по правде просила…
— Ничего я не знаю, — ответил он грубовато. — И вообще мне домой пора… Хорошие у тебя мысли после комсомольского собрания!
— А чем плохие, скажи, чем? Что я — прогульщица? Плохо работаю? Этого ты про меня не скажешь! А пожалела ее, потому что поняла. Ты же не знаешь: она от него тяжелая… Это как тебе? Ничего ты в любви не понимаешь! Когда-нибудь вспомнишь меня.