И всё же у юноши были личные причины, достаточно веские, чтобы не гореть желанием попасть на службу. Он жаждал поступить в балетное училище и, поскольку его возраст был и без того критическим, армия поставила бы крест на его мечтах о балете. От военной службы в те годы обычно не уклонялись; тогда не было ещё чеченской войны. Существенного же вклада в оборону страны ждать от “Рембо” не приходилось. При обследовании у него был обнаружен синдром Жильбера и, кроме того, выявилось ещё несколько отклонений от нормы. В совокупности это позволяло освободить его от военной службы в мирное время.
К своим 18-ти годам юноша уже имел определённый половой опыт, кстати, более скромный, чем у большинства его сверстников с гетеросексуальным влечением. Таким уж было кредо Андрея: он полагал немыслимым для себя первым сделать шаги к сближению, как бы ни приглянулся ему мужчина. Юноша предпочитал любовников старше себя, но не оставался равнодушным и к своим достаточно мужественным ровесникам. К женщинам он не испытывал влечения. Андрей ценил партнёрш по балету; по его словам, красивые девушки нравились ему, как изящные статуэтки, но заниматься с ними сексом ему и в голову не приходило.
Лишь один-единственный гетеросексуальный эпизод можно было извлечь из его памяти: в возрасте 15-ти лет он испытал сильное чувство к однокласснице, сочтя себя влюблённым. Это было странное влечение: в присутствии избранницы у мальчика начинало колотиться сердце, но тщетно было бы искать в нём эротическое желание. Годом позже пережитое чувство нашло своё новое выражение: если Андрею очень нравился явно гетеросексуальный парень, то, мастурбируя, он фантазировал о “любви втроём” с участием недоступного сексуального партнёра, его самого и девушки, которая ему когда-то нравилась.
К моменту появления в сексологическом кабинете, подобные забавы практиковались крайне редко, но ошибки в выборе объекта влечения порой случались. Именно это и стало предметом обсуждения с врачом: молодой человек был озабочен взаимоотношениями с одним актёром, который ему очень нравился. Тот, казалось, и сам тянулся к нему, но при этом вёл себя как-то странно (а на самом деле, вполне естественно, поскольку, скорее всего, был гетеросексуалом и о вступлении в половую связь с юношей даже не помышлял). Так, он позволял себе сомнительные, на взгляд моего пациента, выходки – переодевался, например, в его присутствии. “Что бы всё это значило?” – терялся в догадках Андрей, советуясь с врачом.
Юноше был предложен совершенно неожиданный для него выход из душевного кризиса. Так как актёр водит его за нос, не попытать ли Андрею счастья со студенткой, явно влюблённой в него? Кстати, её отношение к нему как бы зеркально отражало недоумённое ожидание самого Андрея в его неудачном романе с актёром. Подозревая, что уклончивость её прекрасного избранника объясняется его девственностью, девушка прозрачно намекала ему, что не связывает его никакими условиями, не собирается выходить за него замуж, и, говоря на молодёжном сленге, мечтает просто “потрахаться” с ним, так что ему нечего опасаться.
Полученный совет озадачил юношу лишь поначалу. Андрей был твёрдо уверен в том, что, врач, во-первых, относится с полным уважением к гомосексуальной идентичности своего пациента. Во-вторых, что он отнюдь не склонен расценивать гомосексуальную ориентацию, как нечто второсортное и патологическое по сравнению с гетеросексуальной. Наконец, в-третьих, оба были единодушны в том, что гомосексуальность юноши имеет “ядерный” характер. Если, пользуясь своим влиянием на пациента, сексолог счёл полезным расширить континуум его сексуальной активности, то, по-видимому, это задумано не случайно. Мотивировка понятна: связь с девушкой успокоит, наконец, мать Андрея, всякий раз заводящую речь о том, что сыну пора обзавестись подругой. Притихнут разговоры за спиной о “голубизне”, которые явно удручали юношу, хоть он и предпочитал пропускать их мимо ушей. А какой фурор вызовет его появление на вечеринке вдвоём с девушкой! Подумав, Андрей согласился принять совет с тем, однако, условием, что врач обеспечит реализацию столь чуждой для юноши близости, в успехе которой у него были серьёзные сомнения. Инструктаж и психотерапевтическое напутствие действительно помогли Андрею, но первая в его жизни гетеросексуальная близость обескуражила его. Она показалась ему скучной, какой-то механической и даже не закончилась оргазмом.
– Ты кончил? – спросила его довольная подруга.
– Конечно! – ответил он, соврав.
Назавтра юноша поведал обо всём этом врачу, сопровождая бесхитростный рассказ своим особенным хрустальным смехом. При последующих интимных встречах с подругой он всё же научился испытывать оргазм.
Удачная гетеросексуальная связь отнюдь не превратила Андрея в бисексуала. Но, хотя он никогда не страдал комплексом неполноценности, приобретение гетеросексуального опыта явно повысило уровень его самооценки. Прежде Андрей испытывал дискомфорт во взаимоотношениях с прекрасным полом, особенно если ему приходилось уклоняться от настойчивого сексуального натиска девушек. Теперь это стало даваться ему легко и естественно, не вызывая страха, что его заподозрят в половой несостоятельности. Как ни странно, удачная гетеросексуальная связь повысила престиж Андрея и в глазах его друзей-геев.
О дальнейшей судьбе бывшего пациента мне известно, в основном, из телефонных разговоров, к которым он прибегает, впадая в душевный кризис. Таким способом он получает психотерапевтическую поддержку на расстоянии. Андрей “Рембо” не стал ведущим танцовщиком, но в своей театральной труппе (одного из крупных городов России), он на хорошем счету; его знают и любят. Он счастлив, что занят любимым искусством, хотя балет отнимает у него массу сил и времени. Живёт Андрей один, содержа квартиру в образцовом порядке. С годами он всё больше ценит проведенную ему психотерапевтическую коррекцию, расширившую диапазон его сексуальных возможностей. Оказывается, он уже давно поддерживает связь с женщиной, живущей по соседству, что помогает ему переносить обиды на гомосексуальном фронте. Андрей многократно разочаровывался в любви и пришёл к горькому выводу, что уже “стар для юношей” (хотя ему нет и тридцати пяти лет!). Впадая в уныние, он порой подумывает о женитьбе. Не следует относиться к этим планам серьёзно, но сам факт ощущения свободы выбора дорогого стоит.
История Андрея “Рембо” поучительна в том плане, что даже “ядерные” гомосексуалы расценивают удачную реализацию половой близости с женщиной, как положительный фактор, повышающий уровень их самоуважения и их престиж в глазах окружающих.
Это не означает, что конверсия, то есть смена их половой ориентации на гетеросексуальную, возможна и целесообразна, что подтверждает история Максима. Сексуальная переориентация юноши не входила в планы его лечения и попросту была бы невозможна. Слишком уж слабым был гетеросексуальный потенциал юноши. Характерен рассказ о его реакции на просмотр бисексуального порнофильма. Пока на экране мужчины ласкали друг друга, он испытывал мощное половое возбуждение. Оно сразу исчезло, заменившись скукой, как только между ними оказалась дама.
Отказ от гомосексуальности был бы воспринят и Максимом, и Леонидом как предательство по отношению друг к другу и к самим себе. Ведь она – часть личности каждого из них, выстраданная в борьбе с собой и с окружающими. Максим дорожил ею тем больше, чем сильнее терзался страхом разоблачения, особенно в глазах матери. Леонид же, отстаивая право быть самим собой, вступал в нешуточные схватки с гомофобами, как с подлинными, так и мнимыми. Пару раз ему пришлось сменить место работы в знак протеста против гомофобных выпадов начальства и сослуживцев. Между тем, враждебные реплики в адрес “голубых” отнюдь не предназначались лично ему, тем более что Леонида ценили на работе за порядочность, исполнительность и одарённость. Хула в адрес “гомиков” носила идиоматический и стереотипный характер. Как правило, боссы Леонида ошарашено воспринимали его требования расчёта в связи с брошенной кем-то фразой о “пидарах”. Уговоры не помогали, и он уходил, теряя в заработке и иных преимуществах прежнего места работы.