Столь широкий выбор читательской аудитории определил стиль книги. Кому-то из узких специалистов он может показаться нарочито простым. Медицинские термины объясняются по мере их появления в тексте и в специальном словаре, а сама книга понятна любому читателю. Тем не менее, чтение потребует определённого душевного напряжения, поскольку поначалу оно способно вызвать у части читателей насторожённость и даже досаду. Парадокс в том, что чем точнее попадает в цель психотерапевтическая информация, чем интимнее чувства и глубже эмоции, которые она пробуждает, чем значимей для личности затрагиваемые ею вытесненные желания и запреты, тем большее сопротивление она вызывает.
Речь, в первую очередь, идёт о тех, кто отягощён гомофобными предрассудками. Они ждут от автора разоблачений “порочной природы” геев и “гомосексуального заговора”, вроде масонского, угрожающего всему “нормальному человечеству” (Новохатский С. Н., 2000).
Ничего подобного, разумеется, в книге нет и быть не может.
Зато в ней много примеров невротического поведения гомосексуалов. Это, в свою очередь, раздражает читателей-геев. Противоречивой реальности они предпочитают голубую мечту. Однополое сообщество представляется им особо возвышенным и утончённым. Они надеются, что принадлежность к нему с лихвой компенсирует социальные потери, связанные с нестандартной сексуальностью. Термин “девиация” вызывает у них протест и горькую усмешку – чего же, мол, ждать от сексолога, если он общается лишь с больными людьми?!
Между тем, подобные представления ошибочны.
Сам термин отнюдь не ограничен рамками медицины. Им обозначается отклонение от гетеросексуального стандарта, но не более того. Девиация – не диагноз, точно так же, как гомосексуальность сама по себе – не заболевание. Анализ множества историй болезни, приведенных в книге, служит установлению причин невротического развития геев и поиску путей его преодоления. Сожаления о безысходной судьбе людей, якобы угодивших во врождённый “гомосексуальный капкан”, ошибочны и неуместны. Различное сочетание биологических и социальных причин, лежащих в основе тех или иных форм гомосексуальной активности, трансвестизма и транссексуальности, делает работу с пациентами строго индивидуальной. Лечение геев и транссексуалов преследует вполне реальные и достижимые цели. В этом заключается очевидный оптимизм книги.
С помощью библиотерапии, то есть “лечения чтением”, достигается осознание и переоценка болезнетворных представлений, желаний и запретов; устраняются невротические расстройства (Карвасарский Б. Д., 1985). Стремление не допустить в сознание вытесненные из него переживания тормозит здоровую перестройку личности. Чувства досады и разочарования, своеобразная эмоциональная затруднённость восприятия текста – всё это и есть проявления невротического сопротивления. По мере его преодоления книга оказывает на читателя своё лечебное воздействие в полной мере.
Она обладает и психопрофилактическим потенциалом. В частности, более ранняя публикация («Тайны и странности “голубого” мира», 1998) помогла многим представителям старшего поколения. Они смогли вникнуть в суть проблем гомо- или транссексуальности и восстановить утерянное взаимопонимание с их девиантными детьми. Тем самым многим семьям удалось избежать конфликтов и неврозов у представителей как старшего, так и младшего поколений. Половое просвещение и профилактика невротических расстройств, связанных с гомосексуальной ориентацией, – цели и настоящего издания.
В заключение отметим существенный аспект книги – ведущуюся в ней полемику по вопросам, имеющим для врача принципиальное значение.
Серьёзные расхождения во взглядах на роль сексолога в лечении неврозов, спаянных с “ядерной” гомосексуальностью, отнюдь не мешают мне выразить своё уважение и благодарность Игорю Кону, на публикациях которого я учился смолоду.
Приношу искреннюю благодарность тем, кто разрешил сделать свои личные переживания объектом обсуждения в книге. Разумеется, имена пациентов в ней изменены, а при необходимости, чтобы сохранить инкогнито, намеренно искажены и обстоятельства их жизни.
Я от души благодарен заведующему кафедрой сексологии СПб МАПО профессору Борису Егоровичу Алексееву и доценту кафедры психиатрии, психотерапии и медицинской психологии Уральской медицинской академии дополнительного образования Алексею Андреевичу Глинкину, прочитавшим рукопись и давшим мне советы по улучшению текста.
Прошу принять мою сердечную признательность за оказанную помощь в работе над книгой Марка Пашкова, Сергея Шевякова, Александра Рябкова и Александра Манойлова, а также моих сотрудников – Валерия Фасхеева, Александра Ковальчука, Давида Ящина.
Буду благодарен читателям за критические замечания и постараюсь использовать их замечания и предложения в последующих изданиях.
Глава I. Мифы о гомосексуалах
Если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и интересам, как нравственность, то мы бы так же спорили против неё и нарушали её вопреки всем доказательствам.
Г. Лейбниц
Экскурс в историю
Вопреки распространённому заблуждению, система гетеросексизма, расценивающая гомосексуальное влечение как порок или заболевание, отнюдь не вечна. Она сложилась в ходе исторического развития общества и не может считаться ни естественно-биологическим, ни изначальным нравственным атрибутом сексуальности людей. Древние религиозные системы приписывали богам бисексуальность и двуполость, то есть андрогинию (“андрогины” – “мужеженщины”, от греческих слов “андрос” – мужчина и “гине” – женщина). “Египетский бог Ра, совокупившийся сам с собой («упало семя в мой собственный рот»), породил других богов, людей и весь мир” (С. А. Токарев, 1987). Согласно мифам, андрогинами, в полной мере наделёнными и мужской мощью, и женской плодовитостью, были и первые жители Земли. Такими они предстают в знаменитом диалоге древнегреческого философа Платона. Даже боги Олимпа испугались их могущества:
“Когда-то наша природа была не такой, как теперь, а совсем другой. Прежде всего, люди были трёх полов, а не двух, как ныне, – мужского и женского, ибо существовал ещё третий, который соединял в себе признаки этих обоих, сам он исчез, и от него осталось только название – андрогины, из которого видно, что они сочетали в себе оба пола – мужской и женский. Кроме того, тело у всех было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре, ног столько же, сколько рук, и у каждого на круглой шее два лица, совершенно одинаковых; голова же у этих двух лиц, глядевших в противоположные стороны, была общая, ушей имелось две пары, срамных частей две, а прочее можно себе представить по всему, что было сказано. Передвигался он либо выпрямившись – так же, как мы теперь, но в любую из двух сторон, – либо, если торопился, колесом, занося ноги вверх и перекатываясь на восьми конечностях, что позволяло ему быстро бежать вперёд. Страшные своей силой и мощью, они питали великие замыслы и посягали даже на власть богов”.
Испугавшись могущества андрогинов, бог Зевс разделил их на две половины, мужскую и женскую. Этим Платон объясняет природу полового влечения: “каждый из нас – это половинка человека, рассечённого на две камбаловидные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину. Мужчины, представляющие собой одну из частей того двуполого прежде существа, которое называлось андрогином, охочи до женщин, и блудодеи в большинстве своём принадлежат именно к этой породе, а женщины такого происхождения падки до мужчин и распутны. Женщины же, представляющие собой половинку прежней женщины, к мужчинам не очень расположены, и их больше привлекают женщины. Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечёт ко всему мужскому; уже в детстве они любят мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Такой человек непременно становится любителем юношей.
Когда кому-либо, будь то любитель юношей или всякий другой, случается встретить как раз свою половину, обоих охватывает такое чувство привязанности, близости и любви, что они поистине не хотят разлучаться даже на короткое время. И люди, которые проводят вместе всю жизнь, не могут даже сказать, чего они, собственно, хотят друг от друга. Ведь нельзя же утверждать, что только ради похоти столь ревностно стремятся они быть вместе. Ясно, что душа каждого хочет чего-то другого, чего именно она не может сказать и лишь туманно догадывается о своих желаниях. <…> Таким образом, любовью называется жажда утраченной целостности и стремление к ней”.