Тот «научный сотрудник» из Портона, досье которого я вёл, в кругу близких приятелей откровенничал: «Я недоволен английскими условиями: тут мы экспериментируем только на животных. К чему эти сантименты!»
Конечно же, английское правительство знало о том, кто нашёл убежище в Портоне. Иное дело — английский народ. От рядовых англичан тщательно скрывали даже существование подобного учреждения на территории страны. Но вот в прессе появилось сенсационное сообщение о таинственной гибели в Портоне научного сотрудника доктора Джефри Бэкона. В газетных комментариях по этому поводу проскальзывали таинственные намёки, а, как известно, недомолвки обычно только сильнее разжигают всеобщее любопытство. Любопытство сменилось тревогой — стало известно, что Джефри Бэкон заразился чумой в лаборатории во время каких-то опытов. Наиболее смелые газеты требовали ответа от правительства на вопрос: что происходит в Портоне, какие опыты там ведут?
Официальные круги не торопились отвечать. Население графства, на территории которого находился Портон, в петициях и декларациях просило закрыть «научное учреждение». Затем как по мановению волшебной палочки газетная буря утихла. Ни для кого не было секретом, кто взмахнул этой палочкой. И даже когда в Портоне произошёл сильнейший взрыв, пресса никак не прореагировала на это событие. Смелость английской прессы тоже имела свои пределы…
Я своевременно информировал Центр о том, что произошло в этом бактериологическом «гнезде», и в нашей печати тут же появилась соответствующая информация. Между прочим, я прекрасно знал доктора Джефри Бэкона, заочно, разумеется. Нам было известно, что он не всегда соблюдает необходимую осторожность в обращении со своими дьявольскими бактериями. И когда мы узнали о его смерти, Вильсон мрачно констатировал: «Доигрался парень».
Любопытно, что кое-что о Портоне я узнал во время одного из традиционных «семинарских» посещений пивной.
Поводом для разговора была статья о биологической войне, появившаяся утром в одной из газет.
— Для Англии безумие влезать в подобные авантюры, — высказался весьма решительно один из студентов. — Представляете, к каким последствиям это приведёт, если учесть плотность населения на острове? Это все равно, что сунуть бомбу в бочку с селедкой.
Я молчал. Обнаруживать свою осведомлённость было и неразумно и опасно.
— Зачем тогда тратить такие деньги на этот чертов Портон? — возразил капитан Харпер. — Я присутствовал там на занятиях и могу вас заверить, что эти штуки — отнюдь не оборонительное оружие.
Возникла неловкая пауза. Все замолчали. Майор Ватсон выразительно показал глазами на профессора Саймонса, Тома Поупа и меня. Остальных, по его мнению, можно было не опасаться.
— То, что я говорю, известно каждому младенцу, — побагровев, сказал Харпер. — В Портоне занимаются не защитой, а разработкой наступательного биологического оружия. Большинство из вас побывало там на курсах!
Харпер плеснул в себя порцию пива, с истинно военным высокомерием посмотрел на коллег.
— Конечно, противнику известно о существовании подобного центра, — примирительно заметил один из офицеров, — но болтать об этом не следует.
Харпер не унимался:
— А кто сказал, что я болтаю? Но в своём кругу я могу говорить на любую тему!
Разговор о Портоне продолжался. Конечно, я не принимал в нём участия, ибо не принадлежал к «кругу» Харпера. Моё дело — обмениваться ничего не значащими репликами с Томом Поупом, рассеянно задумываться над чем-то. Неторопливо цедить черное бархатистое пиво. И ловить, ловить каждое слово, отцеживая из неосторожно брошенной фразы новые для себя сведения. Многое из того, о чём говорили офицеры, я, конечно, уже знал. Но разведчику всегда важно не только получить информацию, представляющую ценность для его Центра, но и найти возможность подтвердить её сведениями из других источников. Это значительно повышает её достоверность.
В тот вечер я выяснил, что курсы в Портоне имели в основном ознакомительный характер. Ведущие учёные информировали офицеров специальных служб о достигнутых в своей области успехах. Это было чертовски важно знать. Так же важно было получить сведения о подобных работах в других странах НАТО, особенно в США. Занятые разговором, офицеры незаметно перешагнули традиционную норму кружек, и это окончательно расположило их к доверительной беседе…