Уиллс вновь повернулся к Джаз:
— Это ведь Гилберт Валентайн — театральный критик? — шепотом спросил он.
— Нет, — тоже шепотом ответила Джаз. — Это Гилберт Валентайн — Жалкое Нечто. Мы с ним когда-то вместе работали.
«Почему в жизни все так несовершенно», — подумала она.
Уиллс же захохотал от восторга. Но с появлением Гарри Ноубла атмосфера в комнате сразу стала напряженной. Ни на кого не глядя, он прошел прямо к тому месту, где стояли стулья. Затем взял один стул и встал с ним за парой, сидящей в кругу. И хотя Ноубл не произнес ни слова, оба подвинулись, освобождая ему место. Джаз как завороженная наблюдала, какое гипнотическое воздействие Гарри оказывал на всех, и поэтому не сразу заметила тихую рыжеволосую молодую женщину, которая вошла вместе с ним. Не проронив ни слова, она скромно села сзади.
Наконец Гарри удостоил своих актеров взглядом.
— Здравствуйте, — сказал он спокойно, и Джаз была поражена, как ему удалось придать этому простому слову такую значительность и содержательность. Все подались вперед. Гарри снял свой черный кожаный пиджак и остался в широком черном джемпере с треугольным вырезом впереди и в линялых джинсах. Он вальяжно откинулся на спинку стула, прекрасно понимая, что все, затаив дыхание, наблюдают за ним. Джаз с удивлением смотрела, как все присутствующие пожирают его глазами с головы до ног: их взгляды скользили от изгиба адамова яблока к соблазнительно острой оливково-золотистого цвета ключице, от нее к его довольно элегантному торсу, по широким плечам к плоскому животу и идеальным бедрам.
Гарри просто куп тучах устремленных на него взглядов. Наконец он заговорил. Его речь, которую можно было бы назвать «Воззвание Режиссера», явно была написана каким-нибудь бездарным, в данный момент безработным драматургом, сделала вывод Джаз. Во время ее произнесения тело Ноубла оставалось неподвижным, а голос был таким бесстрастным и тихим, что присутствующие подались вперед, чтобы не пропустить ни единого его драгоценного слова. Джаз была поражена трансформацией: такой полнокровный и живой человек на экране и такой безучастно отстраненный в реальной жизни. Словно Ноубл расходовал свою энергию только в тех случаях, когда полагал, что это стоило того, а данное мероприятие он таковым не считал.
— Некоторые из вас никогда раньше не играли на сцене, — монотонно выговаривал он. — А некоторые, возможно, думают, что играли. Но все вы узнаете истинное значение этого слова, если будете слушать меня.
Впервые режиссер внимательно посмотрел на них, при этом некоторые женщины залились краской под его острым взглядом.
— Доверьтесь мне. Позвольте мне вести вас.
Джаз обвела присутствующих глазами. Да пожелай он только, и они позволят ему зубы им вырвать. Все вокруг были абсолютно ручными. Невероятно. Она ничего подобного раньше не видела. Девушка медленно перевела свой взгляд с его загипнотизированной паствы на проповедника. И страшно удивилась, обнаружив, что он смотрит прямо на нее. Более того, и все присутствующие тоже повернули головы к ней: Джасмин поняла, что режиссер только что задал ей какой-то вопрос.
Она виновато улыбнулась.
— Извините, но я, я… не слушала.
На его монументальном лице, повернутом в ее сторону, застыло такое выражение, которое Джаз даже не могла и расшифровать.
— Отличное начало, мисс Филд, — сказал Ноубл спокойно, едва шевеля красивыми губами.
В комнате раздались смешки.
Джаз почувствовала, как зарделись ее щеки.
— Я лишь попросил нашу главную героиню. Лиззи Беннет — (крещендо) — встать и представиться.
Боже мой! Она встала.
— Привет, — (откашлялась). — Меня зовут Джасмин Филд. Я журналистка. Так что лучше на меня не наезжать. Ха-ха. И… что еще. Ну и играть я не умею. Ха-ха.
Никто не смеялся.
Джаз не знала, что еще сказать. Чуть слышный голос Гарри прозвучал в тишине, как обвал в горах.
— Мисс Филд, я не работаю с теми, кто не умеет играть.
«Отлично, — подумала Джаз. — Надо как-то выбираться из этой задницы. А то в ней что-то мрачновато».
— Вот и хорошо, значит, с нами вы занимаетесь благотворительностью. — Джаз мило улыбнулась.
Наступила неловкая пауза.
— Не деньги определяют хороший спектакль, мисс Филд. — Он криво улыбнулся, глядя на присутствующих. — Хотя журналист навряд ли может это понять.
Все радостно рассмеялись, благодарные ему за то, что он пошутил с ними. Краем глаза Джаз видела, как Гилберт пытался изобразить оскорбленного гения.
Гарри обвел комнату взглядом в поисках следующей жертвы.