Перед спектаклем Джаз предупредила Мадди, что они должны покинуть зрительный зал еще до того, как опустится занавес, но теперь об этом и речи не могло быть. Она сидела, забыв обо всем. Когда это Гарри, интересно, успел выучить текст, отрепетировать, войти в роль? И все это он сделал, работая над их спектаклем.
Наконец тяжелый занавес опустился окончательно, и было ясно, что он уже больше не поднимется. Зрители неохотно стали выходить из зала, и Джаз слышала обрывки их разговоров: «Второй Лоренс Оливье… гениальный… фантастический…»
Они с Мадди долго продирались сквозь толпу. Иногда девушкам казалось, что они уже застряли навечно, и, конечно же, им пришлось отстоять длинную очередь в туалет. Мадди подправила макияж, но когда Джаз посмотрела на себя в зеркало и увидела распухшие глаза, красный нос — последствия сорокаминутных, с небольшими интервалами, слез, — она поняла, косметика уже не поможет. Только через день-два ее лицо обретет прежний вид.
В результате они одними из последних покидали театр.
Подойдя наконец к двери, Джаз остановилась и закрыла глаза, подставив лицо и разгоряченное, липкое от пота тело приятному ночному ветерку.
— Джасмин? — услышала она вдруг удивленный голос.
Девушка открыла глаза и с ужасом поняла, что перед ней стоял Гарри, одетый в свежую белую рубашку и в узкие темные брюки, на плечи накинут пиджак. Только две недели прошло с их последней встречи, но за это время столько всего случилось, что, казалось, минуло несколько месяцев. В первую минуту оба были так поражены и чувствовали такую неловкость, что не знали, что и сказать. Досада и злость на себя волнами накатывала на Джаз. Зачем она поддалась уговорам Мадди и пошла с ней? Что Гарри теперь о ней подумает? Это было невыносимо.
Гарри тоже не знал, как себя вести.
— Поздравляю с наградой, — выговорил он наконец.
«Откуда он знает об этом?»
— Поздравляю со спектаклем, — выдавила из себя Джаз. Она внезапно почувствовала такое смущение, что даже не заметила, что сегодня он и сам не слишком-то красноречив.
Наступила тягостная пауза.
— Как дела? — задал он наконец вопрос.
— Замечательно, спасибо. А у вас? — ответила она.
— Я… Я не знал, что ты будешь в театре, — продолжал Гарри. — Могла бы в перерыв зайти за кулисы, и мы бы что-нибудь выпили.
— О, — с пониманием дела сказала Джасмин, стараясь ответно смотреть ему в лицо.
Она впервые обратила внимание на его верхнюю губу — до чего же красивая. И какие удивительные скулы.
— Как Джорджия? А Мо? — спросил Гарри так, словно он не видел их несколько лет.
Джаз не знала, что ответить. Что Джорджия совсем пала духом? Что Мо спятила? Кажется, ее мозги совсем не варят.
Тут заговорила Мадди:
— Мистер Ноубл, меня зовут Мадди Оллбрук. Я начальница Джаз. Нам так повезло, что мы достали билеты.
Гарри посмотрел на Мадди, и Джаз удивилась: он широко ей улыбнулся и протянул руку.
— Друзья Джаз — мои друзья, — просто сказал он. — Вам понравился спектакль?
Мадди издала совсем не женский звук, который означал: «да».
— Вы были… вы были неподражаемы, — наконец выговорила она.
Гарри дружески ей улыбнулся.
— Спасибо за теплые слова. Большое спасибо. Они для меня значат очень много.
Затем он снова посмотрел на Джаз, которая никак не могла прийти в себя от всего увиденного и услышанного. Это был другой Гарри, не имевший ничего общего с тем, которого она знала. Наверное, он еще под впечатлением спектакля. Единственное возможное объяснение.
Внезапно девушка вспомнила о своем красном носе и сказала с упреком:
— Вы заставили меня плакать. — Жаль, что ей не разобрать выражение его глаз.
Гарри ничего не сказал. Он повернулся к Мадди.
— Значит, вы из прессы? — спросил он ее. — Надеюсь, вы будете не слишком сурово отзываться о моей игре?
Мадди с удивлением и обидой посмотрела на него.
— Представьте себе, не все журналисты такие уж хищники, жаждущие крови.
— Я считаю, у вас замечательный журнал, — искренне сказал Гарри.
— Ну, скорее был. — Мадди посмотрела на Джаз. — У нас действительно замечательные сотрудники, но вот читатели — увы, их уровень невысок. Присутствующие, конечно, не в счет, — смущенно добавила она.