Состояние на сумму около ста тысяч фунтов мистер Бингли унаследовал от своего отца, который намеревался приобрести имение, но умер, так и не успев этого сделать. Мистер Бингли тоже собирался приобрести имение, иногда останавливая выбор на графстве, в котором он жил; но теперь, когда снял приличный особняк и получил право на охоту, все, хорошо знавшие его беззаботный нрав, начали опасаться, что всю оставшуюся жизнь он проведет в Недерфилде, а дело приобретения имения переложит на плечи следующего поколения.
Его сестрам очень хотелось, чтобы он имел свой собственный особняк, и хотя мистер Бингли поселился в Недерфилде как постоялец, мисс Бингли была совсем не против играть там роль хозяйки; это касалось и миссис Херст, которая вышла замуж за человека (скорее благородного, чем богатого), который совершенно не собирался считать свой дом ее домом, если так не считала она. Не прошло и двух лет после совершеннолетия мистера Бингли, как ему посоветовали посмотреть Недерфилд-Хаус, и он поддался искушению. Полчаса он смотрел снаружи и внутри, удовлетворился расположением основных комнат и восхвалениями владельца в адрес поместья и немедленно согласился снять его.
С мистером Дарси его связывала крепкая дружба, несмотря на большое различие их характеров. Дарси полюбил Бингли за непринужденность, открытость и податливость его характера, которая очень сильно отличалась от характера его собственного, и, казалось, его вполне удовлетворяла. Бингли стойко верил в силу дружеских чувств Дарси и чрезвычайно уважал его мнение. Своими умственными способностями Дарси преобладал над Бингли. Не то чтобы последнему недоставало ума, просто Дарси был действительно очень смышленым. Но в то же время он был пренебрежительным, сдержанным, тщательно-капризным, а его манеры, несмотря на их изящество, были не слишком приветливыми. Именно с этой точки зрения его друг имел большое преимущество. Бингли мог рассчитывать на симпатию окружающих везде, где он был, Дарси же – всюду – вызывал у окружающих раздражение.
Характерным в этом отношении был тот способ, которым они описывали меритонский бал. Никогда в жизни не встречал Бингли таких приятных людей или таких хорошеньких девушек, все относились к нему с чрезвычайным дружелюбием и вниманием; не было никакой формальности, никакой скованности, очень быстро он перезнакомился со всеми присутствующими в комнате; что касается мисс Беннет, то он и не представлял себе, что женщина может быть такой божественно красивой. Дарси же, наоборот, увидел собрание людей не слишком красивых, не по моде одетых, к которым он не испытывал никакого интереса и от которых не получил ни удовольствия, ни проявлений симпатии. Да, он не отрицал, что мисс Беннет – хорошенькая, но, на его взгляд, она слишком много улыбалась.
Миссис Херст и ее сестра не возражали и добавили, что они от нее в восторге, что она им нравится, и пришли к окончательному выводу, что мисс Беннет – хорошенькая девочка, о которой они были бы не против узнать больше. Поэтому сестры закрепили за мисс Беннет статус хорошенькой девочки, а их брат осознал, что эта одобрительная характеристика наделяет его правом думать о ней так, как ему заблагорассудится.
Раздел V
Недалеко от Лонгбера жила семья, с которой Бенетты поддерживали особенно дружеские отношения. Ранее Уильям Лукас занимался торговой деятельностью в Меритоне, где и заработал немалое состояние и, во время своего пребывания на посту мэра, удостоился чести получить дворянское звание после соответствующего обращения к королю. Приобретенное вместе со знатностью ощущение собственной значимости оказалось слишком сильным. Оно вызвало у него отвращение к собственному бизнесу и к собственной квартире в небольшом торговом городке; поэтому, покинув и свой бизнес, и свою квартиру, он перебрался в имение, которое находилось в миле от Меритона и которое с тех пор стало называться Лукас-Лодж. Там Уильям Лукас мог предаваться приятным мыслям о собственной значимости и (больше не обремененный бизнес-делами) полностью посвятить себя проявлениям вежливости ко всем на свете, потому что новое положение, возвысив его в собственных глазах, совсем не добавляло ему тщеславия. Наоборот – с другими он был сама внимательность и доброжелательность. К его природным качествам: смирению, доброжелательности и вежливости – после представления в Сент-Джеймсе добавилась еще и учтивость.