Выслушав однажды утром их рассуждения по этому поводу, мистер Беннет невозмутимо заметил:
– Если судить по тому, что и как вы обсуждаете, вы, должно быть, две самые глупые девушки в королевстве. Я подозревал это и раньше, но теперь убедился окончательно.
Кэтрин смутилась и ничего не ответила, а Лидия совершенно безмятежно продолжала выражать свое восхищение капитаном Картером и надежду увидеть его сегодня же, поскольку на следующее утро он собирался отбыть в Лондон.
– Я удивлена, мой дорогой, – заметила миссис Беннет, – что вы с такой легкостью готовы считать своих детей глупыми. Если бы мне пришлось думать пренебрежительно о каких-либо детях, то это не должны были бы быть мои собственные.
– Если мои дети глупы, я должен надеяться, что всегда буду хотя бы это сознавать.
– Да, но, как оказалось, все они очень умны.
– Льщу себя надеждой, что это единственный пункт, по которому мы не нашли согласия. Была надежда, что наши представления совпадут во всех деталях, но я настолько сильно отличаюсь от вас, что продолжу считать двух наших младших дочерей необычайно глупыми.
– Мой дорогой мистер Беннет, вы не должны ожидать, что эти девочки будут столь же хороши, как их отец и мать. Когда они достигнут нашего возраста, осмелюсь утверждать, они не станут думать об офицерах больше, чем мы. Я помню то время, когда мне самой очень нравились офицерские мундиры, да и до сих пор в глубине души я их люблю, и если молодому полковнику с доходом в пять-шесть тысяч в год понравится одна из моих девушек, я не откажу ему; кстати, мне вспомнилось, что полковник Форстер прошлым вечером у сэра Уильяма выглядел очень импозантным в своем мундире.
– Мама, – воскликнула Лидия, – тетя говорит, что полковник Форстер и капитан Картер уже не ходят так часто к мисс Уотсон, как это было раньше; она теперь очень часто видит их в книжной лавке Кларка.
Миссис Беннет не смогла продолжить столь содержательный разговор из-за появления лакея с запиской для мисс Беннет; она пришла из Незерфилда, и слуга ждал ответа. Глаза миссис Беннет сверкали от удовольствия, и она нетерпеливо восклицала, пока дочь читала:
– Ну, Джейн, от кого это? О чем это? Что он пишет? Ну же, Джейн, поторопись и расскажи нам, поторопись, любовь моя.
– Это от мисс Бингли, – ответила Джейн и стала читать.
Мой дорогой друг,
Если вы не будете настолько сострадательны, что отобедаете сегодня со мной и Луизой, мы с сестрой подвергнемся опасности возненавидеть друг друга до конца наших дней, ибо целый день тет-а-тет между двумя женщинами никогда не может закончиться без ссоры. Приезжайте как можно скорее, сразу по получении этого письма. Мой брат и джентльмены будут сегодня обедать с офицерами.
Ваша Кэролайн Бингли.
– С офицерами! – выделила главное Лидия. – Интересно, что наша тетушка ни словом не обмолвилась об этом.
– Обедать вне дома, – заметила миссис Беннет, – это не лучшая идея.
– Можно мне взять карету? – спросила Джейн.
– Нет, моя дорогая, тебе лучше поехать верхом, потому что, кажется, скоро пойдет дождь, и тогда тебе придется остаться там на всю ночь.
– Это был бы замечательный замысел, – сказала Элизабет, – если бы вы были уверены, что они не предложат отправить ее домой своим экипажем.
– А вот и нет! Карета мистера Бингли понадобится джентльменам, чтобы поехать в Меритон, потому что у Херстов нет для них лошадей.
– Я бы предпочла поехать в карете.
– Но, моя дорогая, я уверена, что твой отец не может дать тебе лошадей. Они необходимы на ферме, мистер Беннет, не так ли?
– На ферме они нужны гораздо чаще, чем оказываются в моем распоряжении.
– Но если вы воспользуетесь ими сегодня, – сказала Элизабет, – то цель нашей матери будет достигнута.
В конце концов она вынудила отца подтвердить, что лошади заняты. Поэтому Джейн пришлось ехать верхом, и мать проводила ее до порога, повторяя, что день должен быть слякотным. И ее надежды оправдались. Не успела Джейн отъехать от дома, как пошел сильный дождь. Сестры стали беспокоиться за нее, а мать обрадовалась. Дождь продолжался весь вечер без перерыва, Джейн определенно не могла вернуться.
– Моя идея оказалась действительно удачной! – раз за разом констатировала миссис Беннет, как будто заслуга в пролившемся дожде принадлежала исключительно ей. Однако до следующего утра она не осознавала всей выигрышности своего замысла. Едва завтрак закончился, как слуга из Незерфилда принес Элизабет следующую записку: