Другие ведь тоже были одержимы этим камнем. Неужели он поверит, что это случилось и со мной?
Я должна выжить. Я буду бороться за жизнь. Я не должна забывать, что между Джоссом, мной и нашим будущим стоит сумасшедшая женщина.
Я слышала свой голос, повторяющий снова и снова:
— Вы никогда не сможете сделать это.
Ее лицо как бы плыло передо мной, лицо одержимой, и я знала… эта одержимость придает ей силы.
Стены в комнате все больше удалялись от меня. Мне казалось, что я как бы со стороны смотрю на происходящее: мое безжизненное тело тащат в сад и засыпают землей под деревьями. Легко закопать тело там, а позднее она запрячет меня получше. Она положит меня в глубокую могилу. Я представила, как Джосс возвращается после безрезультатных поисков Джереми Диксона. Как же может быть иначе, если он работает в Сиднее? Я вижу его гнев, его ярость, его раненую гордость. Он поверит, что я обманула его. Нет, он не сможет. Ее план не удастся. С кем я могла бы уехать? Здесь нет никого, кого можно было бы заподозрить.
В то же время кто мог бы предположить, что эта тихая, незаметная экономка способна на такое преступление? Но не только это пугало меня. Меня страшил дьявол, овладевший ею.
Я слышала свой шепот:
— Нет… нет… нет…
Часы потихоньку тикали.
— Ку-ку, ку-ку, ку-ку, — пропела маленькая глупая птичка на часах. Отголоски этих звуков отдавались у меня в голове, а я куда-то ускользала. Но каждый раз я заставляла себя вернуться.
Она начала беспокоиться.
— Не понимаю, вам давно пора спать.
— Моя сила воли крепче вашего снадобья, миссис Лод.
— Но почему? — сказала она. — Можно подумать, что Луч у вас.
— Он мой… по праву. Он принадлежит мне и моему мужу. Вероятно, камень это знает.
Я увидела настоящий страх в ее глазах.
— Да, — продолжала я, — Луч знает. Посмотрите, как он сияет для меня. Он знает, что вы похитили его у меня.
— Нет, нет. Он у меня очень давно. Им нельзя владеть по закону. Луч предназначен мне. У меня никогда ничего не было, но получив Луч, я получила все. Самое главное — это владеть им. Все это время он помогал мне.
— Но он ничего не делал против меня, миссис Лод. Вы искалечили Тома Полинга. Вы убили Эзру Бэннока. Вы заманили меня на лестницу, но, как видите, я спаслась. Затем вы попытались убить меня в шахте, но и это не удалось.
Ее лицо стало пепельно-серым.
— Вы видите, что Луч не будет вредить мне, потому что он принадлежит мне, миссис Лод.
— Я никогда не отдам его… никогда, — закричала она.
— Посмотрите, миссис Лод, ведь это всего-навсего опал, кусок кремнозема. Какие могут быть особые силы в нем?
Она смотрела на меня, очевидно, не понимая, о чем я говорю.
— Он принес вам очень много вреда, — продолжала я. — Неужели вы не видите?
Она тупо смотрела на меня.
«О Господи, — молилась я, — я должна перебороть сонливость. Я сделаю это. Я буду жить. Пусть она говорит. А я буду думать о том, что Джосс скоро вернется».
— Вы одержимы камнем… легендой, которую выдумали сами, но… этого не существует.
— Как вы смеете называть Луч камнем? Вы не жили с ним. Вы не держали его в руках. Смотрите…
— Да, позвольте мне посмотреть на него, подержать в руках.
Она криво улыбнулась и покачала головой.
— О нет. Вы можете видеть его оттуда, где вы сидите. Смотрите на него. Это солнце опускается в море. Если смотреть вблизи, можно уловить внезапную зеленую вспышку. Это блеск солнца и моего Зеленого луча.
Внезапно я насторожилась. Мне послышались какие-то звуки внизу.
Кто-то входил. Я посмотрела на нее, но она жадно рассматривала опал, поглощенная восторгом и своей безумной верой.
Волна облегчения затопила меня. Я поняла, что победила.
Дверь распахнулась. Вошел Джосс и с ним кто-то еще — Джимсон.
Он крикнул голосом, полным муки:
— Мама!
Она поднялась, не сводя глаз с сына.
— Ты привел его назад, — прошептала она. — Раньше это сделала Лилиан… а теперь ты. Мои собственные дети.
Она стояла, сжимая камень. Джосс смотрел на меня, а я встала и, шатаясь, шагнула к нему навстречу. Теперь, когда не надо было цепляться за остатки сознания, я не могла больше противиться сну. Джосс схватил меня в объятия. Он несколько раз повторил мое имя, и удивительно, как много мне сказал его голос. Он поднял меня на руки, и это было счастье.