Но мысль скользила дальше в многочисленных сочетаниях и, дробясь в определениях, все больше смешивала смыслы слов. В середине XIX века вместо слова порядочный все шире употреблялось приличный. В XX веке неожиданно стало очень важным слово пристойный. Словарь под редакцией Д. Н. Ушакова полвека назад только слово порядочный безусловно признавал литературным, приличный же считалось разговорным, а пристойный - по преимуществу книжным. Новейшие словари, уже без всяких помет, считают их простой заменой слова порядочный, а пристойный - это и замена для приличный.
Исходное - основное - значение всех прилагательных еще вполне ощущается нами. В самом деле, порядочный - это вполне соответствующий ряду, а приличный - достаточно хороший, тогда как пристойный - достаточно уместный. Можно ли сказать о человеке, даже если он вам и нравится, что он - пристойный человек? Пристойным может быть дело, непристойным - слово, но никак не человек. Слишком недавно все три слова составили общий ряд. Каждое из них не во всех значениях совпало еще с другими, стоит наособицу, а это вызывает и неопределенность в толкованиях словарей. Ведь пока в разговорной речи не отстоялся их общий смысл, они и не станут в равной степени литературными. Какое-то устаревает, другое - слишком выразительно.
Таков еще один пример движения образа в слове. У всех трех есть нечто общее - понятие о достаточном, 0 принятом правилами, обязательном для всех. Различие же между ними в границах дозволенного: просто ТОЧНЫЙ - порядочный, просто хороший - приличней или просто уместный - пристойный. Для сознания современного человека последняя характеристика Называется самой важной, поскольку она не только отвлечена от вкусовых ощущений говорящего, от лич-НЫх его впечатлений, но вдобавок и очень гибко выражает изменчивые отношения: пристойное в одном случае может стать непристойным в другом. Сегодня это слово еще не совсем потеснило своих предшественников, и что будет дальше - покажет время.
Бывают в языке корни, с которыми веками связаны самые разные, почти не меняющиеся эмоции. Нет-нет да проявят себя, обожгут - и снова в спячку. Декабрист А. Беляев писал о годах учения в морском корпусе: «Кто под розгами не кричал, тот назывался молодцом, чугуном и стариком». Молодец - молодой, но при чем тут старик? Да и с молодцом тут не все ясно: мблодец или молодёц?
На самом деле молодец никогда не вызывал особых симпатий. Озорник, задира, обидчик... Молодо-зелено, опыта нет, а дерзости хоть отбавляй: идут молодые из дома по белу свету наездниками да ушкуйниками, свет повидать да силушкой помериться. Уменьшительный суффикс вполне уместен при этом слове, потому что молодец не просто молод, он мал еще для самостоятельной жизни.
Со временем стали молодцы молодцами, - потребовалось новое слово, чтобы отметить им непослушных людей вроде Васьки Буслаева. С XVII века известны и мальчики - слово, которое еще в начале XIX века было весьма осудительным: у Ф. Сологуба синоним ему: «эти молокососы». Однако и с мальчиками разобрались, приспособили слово для обозначения того возраста, который прежде именовался отрочеством.
Но, видимо, очень нуждались все-таки в слове, которым со всем осуждением можно было выразить свое отрицательное отношение к буйству зеленых и молодых, без руля и ветрил, вступающих в жизнь людей. Усилили слово мальчики суффиксом и получили: мальчишки! В журнальной борьбе середины XIX века мальчишки - тоже ругательное слово. Таким его сделал редактор московских изданий М. Н. Катков. Революционных демократов «называли свистунами, нигилистами, мальчишками, для них придумано слово свистопляска», -говорит Д. И. Писарев, современник Каткова.