Наступило молчание. Каллен смотрел на притихшую женщину, и его обуревали самые разные чувства: жалость к Дженни, печаль о загубленной, поруганной девичьей жизни, ненависть к Дараку, посмевшему так жестоко и гнусно поступить с сестрой жены... и даже сострадание к Бидди. Если бы Каллену самому выпало найти и прочесть то письмо, смог бы он удержаться от того, чтобы пронзить подлеца стрелой? Вряд ли. Вне всякого сомнения, Дарак заслуживал смерти. Он погубил Дженни, и, вероятно, не ее одну. Сколько исковерканных женских судеб на его счету? Молодость Дженни, их близкое родство, то, что она гостила в его владениях и он должен был отвечать за нее — все это не остановило Дарака. Значит, любая женщина — от аристократки до простолюдинки — могла пасть жертвой его непристойных посягательств.
Каллен с готовностью заверил бы Бидди в том, что она поступила совершенно правильно и больше незачем возвращаться к этому вопросу... если бы не одно «но» — смертью Дарака дело не ограничивалось. Оставались еще отец, Маленькая Мэгги и покушения на жизнь Эвелинды.
Прочистив горло, он выпрямился в седле и спросил:
— А мой отец?
— Лиам? — Бидди взглянула на него в полном замешательстве, но постепенно до нее дошел смысл вопроса, и она отрицательно покачала головой: — Я тут ни при чем. Я убила Дарака, но ни один волос не упал с головы твоего отца по моей вине. Лиам был хорошим человеком. Благородным. Он любил твою мать и никогда не вел себя так, как Дарак. Нет, — твердо повторила она. — Я не убивала его и до поры до времени считала, что он действительно погиб случайно.
— До поры до времени? — вскинулся Каллен.
— Смерть Мэгги заставила меня усомниться. Твоя жена настойчиво интересовалась тем, как умерли Лиам и Дарак. Когда ее нашли у подножия утеса, мне впервые пришло в голову, что гибель твоего отца вовсе не была несчастным случаем. Возможно, его убили и вопросы Мэгги кому-то сильно не понравились? Два человека из нашей семьи сорвались с того обрыва, где похоронена Дженни. Многовато для случайного стечения обстоятельств.
Каллен молча кивнул. Бидди слово в слово повторила то, что говорила Эвелинда сегодня утром.
— А потом, — продолжила она, — несчастья стали преследовать Эвелинду, и я не могла не насторожиться. Я пытаюсь понять, кто за всем этим стоит. Кто убил Лиама и Мэгги?
— Ты кого-нибудь подозреваешь? — спросил Каллен. Она покачала головой:
— Нет. Ума не приложу, с какой целью могли убить Лиама. От его смерти выигрывал только ты. — Услышав ее слова, Каллен оцепенел, и Бидди поспешно добавила: — Каллен, я знаю, как ты любил своего отца. Ты не мог убить его. И Маленькая Мэгги тебе нравилась. Ты никогда не причинил бы ей вреда. Но даже если бы я сомневалась в этом, то уж в том, что ты любишь свою Эвелинду, у меня и тени сомнений нет. Ее ты наверняка не пытался убить.
Каллен смягчился, но посчитал нужным уточнить:
— Как ты узнала, что я люблю Эвелинду?
Бидди еле заметно улыбнулась. Это была очень слабая улыбка, первая с тех пор, как они побеседовали в коридоре второго этажа.
— Племянник, каждый раз, когда ты смотришь на нее, твои глаза просто светятся любовью.
Каллен кивнул и тоже позволил себе слегка улыбнуться, затем вновь сосредоточился на мыслях о том, кто мог убить его отца и Мэгги и замышлять убийство Эвелинды.
— Ты веришь мне?
Он вопросительно взглянул на Бидди.
— Веришь, что я не убивала Лиама и Мэгги и не имею отношения к происшествиям с Эвелиндой? — пояснила она. — Знаю, ты думал, это я, когда увозил меня из замка. А сейчас ты веришь мне? Я не...
— Я верю тебе, — перебил Каллен.
И не соврал. Он действительно верил ей. Бидди явно не тот человек, который в обычной жизни может легко пойти на убийство. Скорее всего если бы у нее было чуть больше времени на раздумья после того, как она прочла письмо сестры, она не убила бы Дарака. Бидди сделала это в приступе ярости. Вряд ли Лиам мог вызвать в ней подобную бурю чувств, а Мэгги и подавно. Нет, она не убивала их... а это значит, что по Доннехэду до сих пор разгуливает злодей, прилагающий большие усилия к тому, чтобы Каллен овдовел вторично.
— Поехали, — сказал он, разворачивая коня. Каллен почувствовал острое желание немедленно вернуться назад и убедиться, что с Эвелиндой ничего не случилось. Ему удалось частично разгадать загадки прошлого и найти одного убийцу, однако другой — куда более опасный — пока не обезврежен.
— Племянник, — негромко, но твердо окликнула Бидди.
Каллен натянул поводья и обернулся. Пристально глядя ему в глаза, она спросила:
— Как ты поступишь со мной?
Каллен задумался. Он хотел ответить ей, что Дарак получил по заслугам и вопрос исчерпан. Но не знал, вправе ли поступать таким образом. Обязанность лэрда — вершить правосудие, отставив в сторону собственные пристрастия.
— Пока не знаю, — признался он наконец. — Мне надо подумать.
Секунду Бидди молча смотрела на него, потом кивнула и направила лошадь вперед.
— Ты хороший лэрд, — сказала Бидди, подъехав к нему. — Ты во всем разберешься, а я заранее согласна с твоим решением. Честно говоря, я буду даже рада понести наказание за то, что сделала.
Они двинулись в обратный путь. По дороге Каллен размышлял над словами Бидди. Со дня убийства Дарака минуло семнадцать лет, и все это время Бидди, по существу, непрерывно наказывала себя сама. Она отдалилась от своих близких, подвергла себя добровольному заточению на кухне и отказалась от всех привилегий, которыми по праву могла пользоваться все эти годы. Он вспомнил ее маленькую тесную спальню. Давным-давно убрав тонкие простыни и пуховые подушки, Бидди спала на узкой жесткой кровати в полупустой комнатке, больше похожей на монашескую келью. От внимания Каллена не укрылось и то, как редко тетя шила себе новые платья. Кроме того, она никогда не покупала богатые узорчатые ткани, а выбирала что-нибудь попроще и подешевле — на грани того, что могла носить леди, не боясь уронить достоинство семьи.
Каллен понимал чувства Бидди. Вероятно, ей в самом деле станет легче, если ее накажут по законам клана. Тогда она сможет прекратить заниматься самоистязанием. Вот только решать, каким должно быть наказание, придется Каллену, а он с радостью передал бы эту миссию кому-нибудь другому. В такие моменты он особенно остро сожалел о смерти отца. Будь Лиам жив, тяжкое бремя обязанностей лэрда лежало бы на его плечах.
Они стремительно приближались к замку. Выезжая из Доннехэда, Каллен думал, что им предстоит совершить длительное путешествие к Коминам и обратно, поэтому, не желая утомлять тетю быстрой ездой, пустил коня медленным ровным шагом. Однако необходимость в долгой поездке отпала. Теперь он погонял коня и только время от времени оборачивался назад, чтобы убедиться, что Бидди выдержит такой темп. Миновав въездные ворота, Каллен повернул к конюшне. Бидди последовала за ним. Желая как можно скорее увидеть Эвелинду, он поручил коня заботам дочери Скэтчи и, не дожидаясь, пока тетушка заведет свою лошадь в стойло, быстро пошел через двор.
Каллен настолько глубоко погрузился в собственные мысли, что чуть не прошел мимо Джилли и Рори, беседовавших с Маком у ступеней главной башни. Спохватившись, он остановился, приветственно кивнул конюху и угрюмо посмотрел на бравых охранников: