— А кто запретит вашу деятельность? — улыбка на бледных губах была кошачьей, с примесью отрешенного снисхождения.
Наружу Ян выскочил взбешенный, не заметив укоряющих взоров ожидающих на лестнице людей. Да кто она такая, эта анемичная девица, чтобы говорить подобное? Да что она вообще знает?
Хотя…
Может, что-то и знает. Как бы Ян не гнал от себя это странное чувство, но оно никуда не уходило. Досадное, неловкое… Родственное. Словно дворянин распознал в бродяжке свою сестру. Его проклятый дар определенно ощутил нечто знакомое.
И незнакомое.
Говорят, гореломы приносят несчастье близким потому, что вокруг них с годами скапливается нечто вроде ореола из мельчайших частичек разбитых бед, которые невольно притягиваются к ним. Ян сам различал этот темный шлейф у подобных ему. А вокруг Амилии не было и следа тени, что наложена на гореломов. И, тем не менее, в ней таился некий дар. Слабый, неумелый и… совсем иной. Какой?
Ян помотал головой. Сказанное Амилией не выходило из памяти. Не увидит сокровище, даже если пройдет мимо? Ноги сами несли к Замку, выставившему остроконечные иглы башен над крышами домов. С этого ракурса Замок казался чуть вытянутым и смахивал на горб скорчившегося дракона. Всего-то и нужно пойти и забрать его сердце, запрятанное где-то под каменной шкурой.
* * *
…Ян уже был у самой площади, когда это случилось.
Похоже, вчерашние печальные события власти не сочли достаточным основанием, чтобы гнать туристов, поэтому сегодня вокруг Замка было привычно многолюдно. И когда Замок содрогнулся — это почувствовали все. Вразнобой зашатались башни, разгоняя вокруг себя все расширяющуюся волну искажений. Беззвучие расходилось, на мгновение меняя облик людей и построек — замшелые камни шевелились серо-бурыми зверями, колодец вытянулся ввысь исполинским гвоздем с золотой шляпкой крыши, люди обратились химерами…
А потом наплыл звук, перетекший в тысячеголосый визг. Завыли пожарные и автомобильные сирены. Из дверей и окон Замка посыпались люди, словно их выкидывало ударной волной. Только вслед выпадающим телам хлестали рассыпчато-белые, снежные плети, а провалы окон заволокло белесой кисеей.
Замок избавлялся от чужаков.
Те, кто находился снаружи, бросились врассыпную, не пытаясь помочь упавшим. Из Караульной башни выскочили растерянные полицейские. Мимо Яна пробежал егерь, на ходу извлекающий свой кинжал. Кого он собрался атаковать? Некоторые из тех, кого выбросил Замок, шевелились, пытаясь подняться. Другие лежали неподвижно.
Неизвестно зачем, Ян сделал несколько шагов в направлении Замка. И остановился. С виду никаких особых изменений со строением не произошло, но каждая башня словно лучилась смертоносной радиацией, невидимым убийственным напряжением.
— Что случилось? — переживали запоздавшие зеваки, подтянувшиеся с соседних переулков.
— Замок «вздохнул»?
— Нет, это что-то другое…
— Замок приготовился к обороне. Теперь внутрь лучше не соваться.
— Бегите!
Так. Отличная рекомендация. Сегодня острых впечатлений достаточно. Пойти домой? Ян передернул плечами. Ну уж нет. Трезвым он туда еще не готов возвращаться. Стоит навестить, пожалуй, заветный погребок. Или лучше…
Пошарив по карманам, он убедился, что мобильник оставил дома. Поискал глазами и обнаружил один из уцелевших лишь в старой части города и бережно хранимых для туристов раритетов — выкрашенную красным телефонную будку. Вошел в застекленную коробку, как в раковину, отгораживаясь от суеты и ощущая облегчение. Набрал номер, даже не сверяясь с визиткой. Гудки тянулись долго, словно длинная нить прошивающая пространство из Старого города в Новый. На боковой стенке будки была прикреплена медная табличка: «При чрезвычайном происшествии звоните 01… При обнаружении паранормальной активности звоните в городской Егерский дозор 001…» В самом низу выбито строгими черными буквами знакомое: «…Если вы считаете свою беду неодолимой, приходите в Четырехглавый Дворец…»
Ян закрыл глаза, отрешаясь и от этого. Не хочется видеть.
— Алло? — гудки, наконец, оборвались.
— Привет, Дина. А есть ли у тебя планы на вечер?
«…звали его герцог Урс и был так могущественен этот горелом, что отводил все беды от своего государства. Царило счастливое время. Ни мор, ни войны, ни голод, устрашавшие и выкашивающие соседние края, не переступали границ Золотой страны. И не было державы прочнее и прекраснее.
Но лишь до той поры, пока жив был Урс. После его смерти Золотое государство пало в считанные недели. Не спасли его ни доблесть защитников, ни стойкость жителей, на полные закрома. Словно все напасти, отложенные волей Урса, разом вернулись, усиленные тысячекратно…»