Но однажды он потерялся в Кенийском порту Момбаса. Как обычно Кузя вышел на территорию порта знакомиться с кенийскими кошачьими аборигенками. Ну и ловелас же он был! И в этот раз он настолько увлекся одной из них, что прозевал отход судна от причала. Его отсутствие мы обнаружили только в море. Но возвратиться обратно уже не смогли. Для нас это была трагедией. И мы глубоко переживали его потерю. И больше всех горевал кок. На наше счастье через полтора месяца мы получили разрешение на повторный заход в Момбасу, для получения скоропортящихся продуктов.
Каждый из нас в глубине души надеялся увидеть своего любимца, хотя шансов на встречу с ним было очень мало. За прошедшее время он мог умереть с голоду, его могли разорвать портовые собаки и, в конце концов, он имел возможность перейти на другое судно. Какова же была наша радость, когда первым на причале встретил наш Кузя. Исцарапанный, облезший и худой, он, как только мы вошли в бухту, каким-то непостижимым образом узнал родное судно и уже ждал нас на причале. Кузя просто влетел на борт и пошел ластиться ко всем членам экипажа и лишь затем, вместе с Васей, отправился к камбузу. Что ему пришлось пережить, известно только ему. Если бы он мог рассказать! Очень часто к причалу подходили суда, в том числе и советские рыболовные, но Кузя так, ни к кому не перешел. Он терпеливо ждал свое судно, родной дом, где он родился и вырос.
Прощаясь с Кузей по приходу в Керчь, мы представили его своим близким, встречавшими нас в порту. Рассказали им о жизни кота на судне и о приключениях, случившихся с ним. Дети не могли оторваться от него - гладили, ласкали и все хотели забрать Кузю к себе. Но те члены экипажа, которые снова уходили в рейс на этом судне, категорически отказались его отдавать. Однако после следующего рейса, дед, заканчивая с морскими плаваниями, все-таки выкрал Кузю домой в Старый Крым. Не знаю, для чего… Возможно, он боялся, что если запьет, случится повторный рецидив язвы. И кто ему будет облегчать страдания? Счастлив ли Кузя в новом доме? Сомневаюсь. Для него не было иного дома, как родное судно и море. И снятся ему, скорее всего, утренний морской рассвет океана, воркующий шепот теплых океанских волн, прыгающая живая рыба на палубе и стайки мечущихся летучек, таких вкусных, но столь теперь далеких.