Пищащая рядом дочь привела меня в чувства. Стараясь не задеть её увеличивающимся телом, я сползла с постамента. Сразу нюхом почувствовала такой родной и нежный запах своего ребёнка. Маленькое белое тельце… Она сучила ручками, ножками и недовольно кряхтела. Я приблизила к ней своё лицо и тяжело вдохнула.
Дочка скосила на меня чёрные, как у отца, глазёнки, словно всё понимая — очень серьёзный взгляд. Белые саккараш мокрыми прядями тянулись ко мне. Я позволила им коснуться себя, напитываясь силой, и вот уже сияющие объяли дочку в серебристый кокон. Это убережёт ребёнка на первое время.
Мне было всё так же плохо. Я протянула когтистые руки и рассмотрела серые чешуйки. Насколько я помню, кожа бабушки напоминала змеиную. У меня же скорее драконья — каждая чешуйка, словно драгоценность, мерцала во мраке. Крупные, но тонкие, с мелкими вкраплениями чёрного амрезита.
Я посмотрела на свой хвост, но его не было. Стояла на двух ногах в серой чешуе. Живот, что интересно, всё так же шевелился, и тут опять началось…
Где–то на задворках сознания блеснула мысль, что отход плаценты похож на роды, и меня скрутило. Я повалилась на землю и с придыханием зарычала. Тут же раздался крик младенца, больше похожий на рык мелкого щенка. Я лежала ещё несколько секунд, приходя в себя, потом повернулась на плач. Рядом лежал ещё один младенец. Темноволосый, смуглый, он не был похож на сестру от слова совсем. На лбу переливались мелкие чешуйки, а глаза сверкали эльфийской листвой.
Как–то незаметно отошёл послед, а я всё так же таращилась на своего сына. Его половой признак невозможно было не заметить. Но как так?.. Мало того, что двойня, так ещё и разных полов! От избранного!
Я потянулась и подхватила рычащего сынишку, положила рядом с сестрой. В то же время мальчишка замолк, а саккараш дочери обхватили брата, беря его тоже в защитный кокон. Я долго любовалась шевелящимися младенцами, потом решила привести себя в порядок.
В каждой пещере был тёплый источник, из которого в объёмную чашу лилась тёплая вода. С наслаждением помылась, рассматривая своё тело. Всё–таки змеёй я не стала — слишком много во мне виарнской крови. Просто покрылась чешуёй, увеличилась в объёме и обзавелась длинными острыми когтями. Саккараш стали немного толще, словно на голове африканская причёска, но не змеи. Я даже немного разочаровалась — всё у меня не как у... горгон.
Я прилегла рядом с детьми и почувствовала, как в груди закололо. Потом из сосков потекло молоко. Дети, словно унюхав еду, ещё энергичнее зашевелили руками и ногами. Долго устраивалась, чтобы кормить обоих, пришлось приказать мелким саккараш не мешать. И когда два маленьких ротика активно зачмокали — ощутила настоящую эйфорию.
Умилялась тёмным бровкам и длинным ресничкам, любовалась маленькими пальчиками. Дочка была настоящая горгонка, а вот сын вызывал удивление — ведь в нём я чувствовала и эльфийскую силу, и виарнскую. Мелкие чешуйки на лбу плавно перетекали по вискам на затылок, а зелёные глаза сверкали изумрудами. Ноготки у него были остренькие, тёмные, ушки — заострённые у обоих, но у сына чуть длиннее. Черты лица у обоих были ещё непонятными, но уже сейчас было видно, что дети очень красивые… а может, это просто моё мнение. Ведь для каждой матери её дети — самые красивые.
Покормив детей, я немного вздремнула, а потом поняла, что голодна. Механический лифт, по которому горгонам спускали еду. Там уже стояла пища, покрытая специальным сохраняющим тепло заклинанием.
Дети, насытившись, заснули, а меня переполняла такая энергия, что я решила поделиться с Гондальфой. Через каналы я почувствовала страх за меня и заботу. Передала от себя, что всё хорошо, а потом задумалась — стоит ли мне сидеть тут две недели. Я себя нормально чувствовала, мозги не отказывали. И тогда я решила, что если завтра буду чувствовать себя так же — выйду.
За ночь я кормила детей ещё несколько раз, поражаясь их прожорливости и обилию молока у себя. Пришлось пару раз детей споласкивать в чаше — мелкие были ещё те засранцы.
Потом я долго мучилась, как назвать сына. Имя для дочери я давно приготовила — хотела назвать её в честь матери, которую никогда не знала, — Арина. А вот сынишка остался без имени. Так ничего и не придумав, я решила предоставить эту честь новоявленному деду.
Утром я почувствовала, как ко мне вернулась моя кожа, и ногти на пальцах уменьшились. Быстро обмыла себя и детей, оделась в аккуратно сложенную одежду и, подхватив голеньких малышей, пошла на выход.