— Зачем тебе это? — спросила. — Я тебе даже не нравлюсь.
— Ну... — замялся всё ещё преклонённый мужчина, — сейчас не нравишься, но когда злишься… — Инор перевёл на меня свои глаза, — ты прекрасна.
Что?!! Он считает мою боевую ипостась прекрасной! Извращенец… о чём я ему так сразу и сказала. Но этого дуболома ничем не пробить.
Он тяжело уселся на скамью — несколько стояли вдоль стен для ожидающих аудиенции посетителей — и стал говорить о том, что они порешали с Тёмным…
У меня нет слов. Оказывается, избранные — один из которых как бы в отставке — решили меня поделить. Если Дим всё так же остаётся моим мужем, то Инор тоже становится им, но только моей второй половинке. Мои возражения, что в боевой ипостаси это всё ещё я, а не какая-то другая сущность, были проигнорированы.
— Ты не переживай, горгонка, — сказал этот невозможный ригнар. — Драться мы больше не будем. Так намного лучше: и ты спокойна, и мы вроде каждый свою имеем.
Я молча разглядывала этого индивидуума и думала, как бы полегче его прибить, от чего у меня звенело в голове — потому что сердобольная Гондальфа сразу отметала все мои попытки, резюмируя это тем, что ещё региерку от него рожать.
В конце концов я просто топнула ногой и заорала. А так как заорала я уже в боевой ипостаси, то получился рык. Стены дворца задрожали, а где-то на улице раздался рык потоньше — моего сына — и тут же ментальные вопросы от обоих виарнов, Стаура и Аля: всё ли хорошо, и почему региера изволит гневаться.
Потом — тихий смешок Стаура, и оба виарна от меня отстали. А сидевший Инор подскочил и с каким-то голодным взглядом попытался оглядеть меня всю сразу, при том уже тянул руки и довольно улыбался:
— А вот и поймалась.
Мы оказались одного роста, и великан легко подхватил меня как пушинку и впился в губы жёстким поцелуем. Я, конечно, могла выпустить когти, и тогда от бедного мужика остались бы одни лохмотья… но вдруг… целоваться мне понравилось.
Всё-таки нельзя отметать тот факт, что он избранный. А значит, подсознательно — мой мужчина.
В конце концов, как понимающая и взрослая женщина должна признать: я хочу секса… Без всех этих розовых соплей и признаний — просто физика. То, чем даже творцы занимаются, ведь боги откуда-то берутся.
Портальная зала была через дверь, и как мы туда попали — я не поняла. И как на остров попали — тоже не заметила… Любовью мы занимались на грани боли: жёстко, бешено, рыча и раздирая в клочья мешающую одежду. Я помню, что даже несколько раз выпускала когти, полосуя его грудь, слизывала кровь и просто сходила с ума. Никогда не думала, что могу так себя вести. Словно звериная сущность какая-то проснулась… Хотя почему какая-то — виарнская.
Потом мы без сил лежали рядом, тяжело дыша, а я, как всегда, занималась самобичеванием и не понимала, как могла так сорваться. Хотя… Нехта, конечно, прикрывал мои чувства на избранного, и я к этому привыкла, но, видимо, прикосновения и поцелуй просто сбили все настройки…
Инор приподнялся на локте и посмотрел на меня. В его глазах опять разгорался огонёк вожделения. Он гладил мой живот, груди и тихо мурчал, как огромный зверь.
— Моему зверю ты сразу понравилась, — сказал он.
— Ты оборотень? — хрипло спросила я, не пытаясь укрыться или вырваться. Чего уж теперь…
— Не совсем. Полукровка. Отец был оборотень, мать — человек.
— И кто ты во втором облике? — прикусила губу, чтобы не застонать от нахлынувшего наслаждения, когда его губы коснулись соска.
— Всё потом, — засмеялся Инор. — Ты теперь никуда от меня не денешься, горгонка. Я всё расскажу… потом.
Потом откладывалось на несколько дней. Оказывается, чтобы прийти в себя после обретения второго избранного, нужно время. Мы провели его на острове. Кушали то, что поймаем в реке или лесу — и так распугали живность, что последние дни еле рыбы наловили.
В то время, что не ловили и не ели, занимались сексом. Для оборотней, как сказал Инор, это нормально. И каждый раз — всё так же крышесносно, сумасшедше. У Инора при его росте фигура была гармоничная: широкие плечи, узкий таз с упругой задницей, длинные ноги и рельефный пресс, на котором видны все кубики и другие слюноотделяемые мышцы. Длинные рыжие волосы и такая же щетина на подбородке, которая появилась на второй день. Лицо с грубоватыми чертами нельзя назвать красивым, но по-своему оно было привлекательным.
Но самое чудесное, что полностью примирило меня с новым мужем — конечно, его зверь. Огромный, с большущими зубами кошак. Оборотни никогда не перекидываются перед чужими, но теперь я жена. Я — ближний круг. Я долго чесала мурчащего зверя за ушами и гладила шелковистый мех на пузе. Даже проехалась верхом, весело пища, когда падала то в одну, то в другую сторону.