— Рани, — отец мягко погладил по голове, — ты наша драгоценность. Первая за последние пару тысяч оборотов Вселенной, которая собирает кристалл с таким количеством аватаров.
— Я понимаю, — кивнула отцу. Тот посмотрел на притихших сестёр и укоризненно покачал головой.
— А что мы? — не выдержала Инсуу. — Мы всё делали по инструкции! Подключили наблюдателя, когда осколок не вернулся к Рани. Тот пришёл, инициировал следующий, который этот осколок и нашёл — и принёс сюда. Кстати, как там аватара? — обернулась ко мне сестра.
— Что случилось? — сразу всполошился отец.
— Я не знаю… — осмотрела свой мерцающий кристалл. — Осколок не встаёт на место. Тот, который она принесла, сразу сросся. А она…
Я ещё раз посмотрела на сверкающий красным осколок Горгоны. Все её чувства и мысли я знала — ведь она это я. Желание вернуться к детям. Желание жить…
Я ещё раз обдумала своё решение. Что значат ещё несколько дней в нашем пласту реальности, если осколок завершит свой жизненный путь и спокойно займёт своё место в создании моего дара?
Каждый из нас — Создателей — рождается с кристаллом. Нас такими тоже создали… Древние. Сначала виарнов, потом — нас. Виарны — чистые слуги, имели лишь энергетическую сущность, пока кто-то из наших не помог им с телами. Теперь они тоже имеют потомство.
Мы же сотворены по образу и подобию Древних, но с одним отличием. Чтобы творить, Древним не нужны были кристаллы — они творили силой мысли, силой желания. Мы — лишь слабые их подобия, которые с каждым веком всё слабее.
Когда рождается Создатель, внутри его сущности зреет кристалл. Капля крови Древних. Когда приходит время взросления — поверхность кристалла трескается на мелкие осколки. Чем больше осколков, тем сильнее впоследствии будет Создатель — и, возможно, даже станет Творцом. Тем, кто сможет создавать миры своим желанием, как Древние.
Каждый осколок — это аватар твоей сущности. Тебе нужно прожить их жизни. Чем насыщеннее и дольше живёт аватар, собирая все эмоции и жизненные силы — тем сильнее будет твой дар, когда кристалл соберётся снова.
Я прожила всего несколько сотен жизней в аватарах, и больше из них — в мужском обличье. Поэтому жители Алорна, который был первым миром, созданным отцом, считали меня богом Раном. Время в наших реальностях течёт по-разному: на Алорне проходит несколько столетий — у нас пара часов. Лишь здесь, в Командном Управлении, время останавливается. Здесь мы можем переходить из одного пласта реальности в другой.
Я помню все жизни своих аватаров. Но когда кристалл станет целым, останутся лишь знания и понимание сути вещей. Я стану цельной личностью со своими принципами и понятиями. Стану Творцом. Всего третьим — за несколько тысячелетий.
— Я вернусь, — всё-таки решила для себя. — Нужно прожить её до конца.
— Но такого не может быть, — сказал отец. — Ты здесь — значит, осколок должен влиться в кристалл.
— Она не хочет, — покачала я головой. — Я не хочу, — одёрнула сама себя.
— Ну, если ты так чувствуешь, — с сомнением протянул отец и устало потёр виски. Он уже давно сидел в удобном кресле, которое материализовал себе, и сейчас откинулся на спинку, закрыв глаза.
— Мы ненадолго, — заговорщицки шепнула Тасуу, и они с сестрой ушли в нашу реальность. Я подошла к отцу и присела у его ног.
— Что с тобой, папа? Ты выглядишь уставшим?
— Да многое происходит, дорогая, но тебе не о чем беспокоиться — тебя это не коснётся.
— Что происходит? — не стала поддаваться на отговорки отца. Слишком поникшим он был.
Посеребрённые сединой волосы лежали роскошной волной, но словно потускнели, лицо постарело — будто утратило сразу несколько столетий жизни.
— Может быть, я тебе расскажу, — вдруг услышала я знакомый голос.
— Стаур! — воскликнула я. — Напугал! — ухватилась за сердце, которое чуть не выпрыгнуло из груди.
— Привет, богинька, — виарн подмигнул и посмотрел на отца. — И тебе привет, Асагорн.
— Вы знакомы? — удивилась я.
— Я-то с ним знаком, — холодным голосом, игнорируя виарна, сказал отец. — Откуда его знаешь ты? — обратил он подозрительный взор на меня.
Я, чтобы не смотреть на отца снизу вверх, встала и решила, что можно немного подкрепиться — материализовала стол, полный еды, и несколько стульев.
— Он новый наблюдатель, папа, — сказала я и показала на еду. — Может, поедим? Мне скоро назад, потом, скорее всего, неделя в стазисе, — показала на мерцающий алтарь.
— Где Перион? — всё ещё не сдавался отец. — И почему наблюдатель он?