- А так. Вот какую историю я тебе расскажу. Гуляла одна девка с женатым и нагуляла дитё. Пошла она в лес, там от бремени разрешилась, а младенчика-то в землю живьем и закопала.
- Как же так?
- А вот так. Потом опять нагуляла, уже второго. И снова его после родов прихоронила. Пошла домой, и вдруг помутнело у нее в голове. Она на землю упала без сил. Только слышит – шуршит кто-то по траве. И вдруг две большие змеи выползли и вокруг шеи у нее обвились. А одна начала грудь у девки сосать. Сосет молоко аж до крови. Напилась и вокруг шеи обвилась. А вместо нее другая стала пить.
- Какой страх!
- А то! Так и стала бедолага со змеями жить. Они, как молоко попьют, вокруг шеи обвивались. И такая на девушку смертная тоска наваливалась, когда грудь у нее змеи сосали, что и словами не передать. И никто снять у нее этих змей с шеи не мог.
- И что она стала делать?
- А что тут сделаешь? Покаялась грешница перед людьми, рассказала, что душегубицей стала. Перед богами покаялась. И пошла по свету искать святых мест да капищ, где помогут ей от беды избавиться. Может, до сих пор бродит, грех свой снять не может.
Бабушка Рагосна оградила себя обережным знаком, и Лесава последовала ее примеру. История девушки-убийцы поразила ее.
Была ли мать Лесавы такой же преступницей? Или, может, иные тяжелые обстоятельства заставили родительницу покинуть свое дитя? Или, напротив, злые люди выкрали младенца у роженицы? Этого Лесава не знала, и мысли эти заставляли ее грустить. Но недолго. Белая зима сменяла осеннюю распутицу. Потом светличи сжигали чучело Мораны, злой богини холода и смерти на День начала года. Весеннего Ярила сменял Летний. Жизнь бежала по кругу, так быстро, как катятся с горки зажженные колеса на Масленицу. Грустить Лесаве особо было некогда.
ГЛАВА 3. Старый князь
Князь Тихомир был еще не стар. Руки его не утратили крепость, но болезнь изгрызла тело, а морщины избороздили когда-то гладкий лоб. И вот кто знает, откуда взялась хвороба? То ли враги-завистники порчу наслали, то ли боги за что-то огневались, только с каждым годом болел князь все больше и больше.
- Как дела твои, Лесавушка? – спросил мужчина, глядя сверху вниз на девушку.
Сидела Лесава на скамеечке и ноги князевы зельем своим натирала. Кроме зелья еще обмазывала их мазью, с тайными травками. Секрет этих мазей Лесава не говорила никому – разве ж можно выдавать тайну, что ей лес нашептал-доверил? Осердится и помогать перестанет.
Лесава подняла голову и столкнулась с ласковым взглядом серых глаз князя. Любил князь Тихомир девушку, причем не как молодец девицу любит, а как отец дочь. Любил и баловал. И когда это началось? Возможно, после того случая, когда спасла Лесава князя от смерти.
Однажды осенью сильно заболел князь. Думали близкие, что Род уже скоро за ним придет. Чтобы душу умершего проводить к предкам. Лежал Тихомир весь иссохший, равнодушный. Смотрел вверх.
Потолок в спальне княжеской красивый. Нарисовано там солнышко красное, улыбчивое, а вокруг него деревушки да луга со стогами сена. Леса с вепрями и лосями. Стада коровок да пастушки, на дуде играющие. Красивый потолок! Художник, который рисовал его, откуда-то из дальней страны жаркой прибыл. Где снега никогда не бывает. Но хоть и иноземец, а смог красотой местной проникнуться. И нарисовал так, как будто всю жизнь со светличами прожил. Так сказывали.
Только хозяину вся это красота уже ни к чему. Лежит князь, и видно, что душа едва за тело держится. Того и гляди, оборвется ниточка, что Рожаницы сорок зим назад сплели, и унесется быстрокрылая душа за семь небес, на волшебный остров Ирий.
Выла жена князя, выла дочь Премислава. И только старая няня Стояна, та, что князя еще ребенком помнила, губы покусала, платок на голову набросила да пошла затемно со двора.
Вышла из ворот крепости, потребовав, чтобы ждали стражи и на ночь ворота не запирали, и побежала, насколько сил хватало, к околице села. Слышала она об одной чудесной лекарке, которая такие зелья сызмальства варила, что больные почти с того света на этот возвращались.
Нашла избушку старенькую, постучалась. Вошла, богам в красном углу поклонилась. Руки ладонями к печи протянула – домашнего хранителя, Огня Огневича поприветствовала.
- Доброго вам вечера, хозяева ласковые!
Поклонились Даромир и Рагосна гостье: кто же не знал няню князеву, на которой, почитай, все хозяйство княжеское держалось.