Фон Хольтиц заметил, как при этих словах Пароди побледнел. Этот человек ему сразу же не понравился. Упорный и бескомпромиссный Пароди не проявил покорности, которой, по мнению фон Хольтица, требовало его положение. Теперь заговорил француз. Он тоже хочет порядка в городе. Но добавил: «Вы, генерал, командуете армией. Вы отдаете приказы, и ваши люди подчиняются. Сопротивление состоит из многих отрядов, и я контролирую далеко не все».
Фон Хольтиц оценивал его долгим взглядом. Несколько минут назад у него возникло сильное желание приказать, чтобы этого самонадеянного французишку расстреляли прямо под окнами, в саду Тюильри. Однако он не оставил надежды, что из этой встречи может что-то получиться. Если его предостережения действительно дошли до этих людей, то их влияние может помочь сохранить нордлинговское перемирие. Обернувшись к шведу, он сказал: «Господин консул, поскольку эти люди были арестованы после прекращения огня, я решил передать их на ваше попечение».
С этими словами немец встал и вышел из-за стола. Он спросил Пароди, является ли тот офицером. Француз ответил, что он офицер запаса. «В таком случае, — сказал фон Хольтиц, — между офицерами такой жест допускается». И с этими словами прусский генерал протянул руку человеку, которому он только что сохранил жизнь.
Но Пароди отказался ее пожать.
Нордлинг заметил, как краска залила лицо фон Хольтица. Это был жест, который фон Хольтиц и двадцать лет спустя вспоминал с горечью. Но не меньше его был взбешен офицер фельджандармерии, доставивший трех пленников. Когда этот офицер провожал их вниз по лестнице отеля «Мёрис», другой офицер услышал его бормотание: «Мы вас достанем». Бобби Бендер обогнал эту маленькую группу и выскочил на улицу. Слева, у тротуара улицы Риволи, он увидел черный «паккард» с работавшим на холостых оборотах двигателем. Рядом с водителем сидел человек в гражданском и наблюдал за группой. Перед ним на приборной панели поблескивал вороненой сталью автомат.
Агент абвера подошел к машине Нордлинга. Он сказал шведу и сопровождавшим его трем французам, чтобы они не отъезжали, пока он не заведет свою машину.
Бобби нажал на стартер своего «ситроена», запаркованного недалеко от машины консула. Под его капотом был секрет, который через несколько секунд спасет жизнь Нордлингу и сидевшим рядом трем голлистским лидерам. Бендер, будучи до войны агентом фирмы «Ситроен», установил в своей машине гоночный двигатель — во всем Париже не было быстрее автомобиля. Машина Нордлинга тронулась. И тут же, как Бендер и ожидал, черный «паккард» пристроился за ней. Бендер вдавил акселератор.
Визг колес заставил фон Хольтица броситься на балкон. В конце улицы Риволи, у въезда на площадь Согласия, он увидел, как «ситроен» Бендера под прямым углом перерезал дорогу черному «паккарду». На другом конце площади скрывался из виду «ситроен» Нордлинга с развевающимся шведским флажком. Фон Хольтиц все понял. Кровожадные агенты СД — им закон не писан — попытались заполучить назад голлистов, которых он только что освободил. Они готовы были расстрелять их, а заодно и генерального консула Швеции почти на ступенях его дома.
— Боже мой, — подумал фон Хольтиц, — им просто повезло.
На ужин мужчины съели груши. В старинной вилле в деревне Сен-Ном-ла-Бретеш, где они укрылись на ночь, они нашли только эту горстку перезрелых фруктов. Из-за ржавых ворот виллы до них доносились стук дождя по мощеным улицам и зловещий топот проходящего батальона СС, занимавшего этот городок. Майор Роже Галлуа и его проводник доктор Робер Моно были удручены. За полдня им удалось продвинуться только до этой деревни, расположенной в восемнадцати милях от Парижа и все еще в тылу у немцев.
Галлуа, начальнику штаба возглавлявшихся Ролем парижских ФФИ, было приказано следовать за Моно через линию фронта для выполнения наиболее ответственного задания, которое он когда-либо получал от Сопротивления. Роль послал его просить союзников о массовой заброске оружия, с помощью которого Роль надеялся завершить восстание и установить в Париже власть победоносного коммунистического крыла Сопротивления.
Галлуа и Моно были старыми друзьями; но на этой сырой вилле они оказались вместе по чистой случайности. Будучи инспектором лечебных заведений в районе вокруг Парижа и одновременно главой медицинской службы Сопротивления в этом же районе, доктор Моно имел автомашину и достаточно немецких пропусков, чтобы при желании добраться до Берлина. Благодаря этой редкой привилегии и родилась идея поездки.