— Кто помнит стихотворение Гофштейна «Октябрь»?
Кто-то переспрашивает:
— «Октябрь»? Начинается на «О»?
Еще кто-то:
— А если не сначала, всего несколько строчек?
— Пожалуйста, как вас зовут?
— Айзик. Я попробую. И если что не так, вы мне подскажете.
Ни Айзик, ни сидевшие рядом другие ученики не походили ни на отличников, ни на второгодников. Они собирались получить профессию, а потом часть из них планировала отправиться в Еврейскую автономную область.
И говорун был не таков, каким он мне показался вначале. Его звали Вольф. Именно он, как я позднее узнал, потребовал: поскольку есть еврейская литература, пусть им рассказывают о советских еврейских писателях.
В тот же день, уже после уроков, он мне представился так:
— Я — домашний ребенок, окончил семилетку, мечтал стать поэтом, два моих стихотворения были даже опубликованы.
Одно из этих, опубликованных, он сразу же прочитал. Я промолчал, а он пояснил:
— Опубликовано в газете «Одесский рабочий». Мне тогда шел двенадцатый год, а потом, куда бы я свои стихи ни посылал, всегда одно и то же: вначале обещают напечатать, но до публикации дело не доходит. В армии я чувствовал себя как рыба в воде и в артиллерийском полку был лучшим. Особенно меня хвалили за дисциплину. Не удивляйтесь. Вам надо меня получше узнать.
Поскольку мы беседовали с глазу на глаз, я спросил одессита:
— В вашей группе числятся две девушки, а на занятии сидело четыре. Откуда?
— Две зачислены, а две просто так сидят. Что вы так смотрите на меня? Сидели две девушки и две жены. Нет, не моя, я сам еще хожу в женихах. Одна из жен еще надеется, что ей удастся своего суженого вернуть из Москвы домой. Она единственная дочь, а родители, она уверена, не тронутся с места. Кроме того, она знает, что родителей надо почитать. Выбор за нею. Традиция давать приданое отменена, так что они не очень потратились, но ведь и он, ее муж, тоже не подписал «ксубу»[105]. Если хотите, мы вас пригласим на церемонию развода.
Вольф дал мне несколько своих стихотворений. Они были очень разнообразны. Я попросил Герша Ременика и Шлойме Ройтмана прочитать эти стихи. (Когда стихотворение Вольфа было опубликовано в «Одесском рабочем», Ременик как раз учился в местном педагогическом институте и его печатали в той же газете. Ройтман тоже уже был поэтом со стажем. Его дебют состоялся в 1931 году.)
Поводов обрадовать Вольфа у меня было мало. По поводу содержания можно было бы сказать, что это «смех сквозь слезы». Кажется, все нормально, но в подтексте — отчаянье. Человек не жил чужим умом. Под его остротами что-то скрывалось, но это я понял только много лет спустя.
С Вольфом я снова встретился через много лет в аэропорту. Мы оба провожали друзей в Израиль. В Биробиджане Вольф не задержался. На фронт попал из Хабаровска. Майор, инвалид войны. О том, что когда-то писал стихи, он вспомнил только, когда мы разговорились и узнали друг друга. Теперь он водил знакомство не с поэтами, а со скульпторами. До выхода на пенсию занимался резьбой по камню, умел не только высекать, но и чертить. Даже пытался рисовать.
Под конец он мне сказал:
— На днях знакомый скульптор, заслуженный человек, мне объяснил, что вскоре мы все будем в Тель-Авиве.
На мой вопрос, чем он, пожилой человек, там будет заниматься, он, недолго думая, ответил:
— Созиданием надгробий прошлому.
«Надгробие прошлому» — тут есть над чем задуматься.
Мои заработки
В институте я продолжил учиться заочно, что означало: два раза в год приходить на сессию и сдавать экзамены за учебный семестр. А как быть с работой, жильем и стабильным заработком?
К тому времени я уже успел опубликовать в центральной еврейской газете «Дер эмес» несколько небольших заметок и даже рецензий, в частности, на только что появившийся фильм «Тринадцать», поставленный тогда уже известным кинорежиссером Михаилом Роммом, автором фильма «Пышка» по повести Ги де Мопассана[106]. Это был, так сказать, мой журналистский дебют.
Ответственный секретарь редакции, насколько помнится, его фамилия была Фиш, Рахмиэл Фиш, который тоже окончил еврейскую аспирантуру, завел разговор о поступлении на работу в отдел писем.
106
Фильм «Пышка» по мотивам Мопассана был снят Михаилом Роммом в 1934 г., фильм «Тринадцать» о Гражданской войне в Средней Азии — в 1936 г.