Иткович диктует и громко вслух повторяет машинистке:
— Фаня, открой «ножки», — и опять, — Фаня, время не ждет, открой «ножки». Открой «ножки», тебе говорят.
Фаню трудно чем-нибудь удивить, но тут даже она подыгрывает. Смотрит на Итковича, выпучив глаза, и кричит:
— А что будет, когда я открою «ножки»?
Кричи не кричи, Иткович не слышит, но по тому, как шевелятся ее губы, он догадывается и отвечает:
— Когда скажу, тогда закроешь.
Для нас это не новость. Но Рыклин ошеломлен. Он не понимает, что происходит. Кто-то ему напоминает, что «кавычки» по-еврейски называются «гусиные ножки». И тут Рыклин начинает неудержимо хохотать.
Дело давнее
Для меня главный редактор — недоступная личность. Говорили, что Мойше Литваков был заносчивым человеком. Не знаю, каким он был раньше, но когда я работал в газете «Дер эмес», Литваков, наоборот, был скорее меланхоликом. Сегодня я бы, возможно, заметил в его глазах беспокойство и страх. Пишу «сегодня», потому что из книги «Письма советских еврейских писателей» (издательство Еврейского университета в Иерусалиме), узнал, что уже в 1933 году комиссия «по чисткам» обвинила Литвакова в идеализации «Бунда»[122], в уклонах, в колебаниях, и он был исключен из ВКП(б). Некоторое время спустя более высокая партийная инстанция его восстановила в рядах партии и в должности главного редактора газеты «Дер эмес».
Ладно, исключили — не исключили, с этим еще можно как-то жить. Но лишь сегодня нам известно, что впоследствии, 7 сентября 1937 года, Сталин, Молотов и Жданов подписали бумагу со списком тех, кому суждено расстаться с жизнью. Среди осужденных был и Литваков Моисей Ильич.
Когда я работал в типографии выпускающим, мне казалось, что сотрудники газеты щадят своего главного редактора и лишь в случае крайней необходимости среди ночи посылают за ним машину или звонят несколько раз. Литваков без промедления откликался: «Что там еще?»
Большинство еврейских писателей и журналистов не любили бывшего комиссара Евсекции Литвакова, орудовавшего своим критическим пером, как кнутом, и целившего им прежде всего в самых способных, самых уважаемых. Все это было известно. Но иногда эта «нелюбовь» проявлялась в том, что Литвакову старались, как говорится, «подложить свинью».
Если приходилось срочно освободить полосу, то, естественно, чей-то материал приходилось снимать. Это мог быть рассказ, зарисовка, стихи. Автор знал, что завтра люди будут его читать, бухгалтерия выпишет гонорар. И вдруг: «Вы видите, чью фотографию мы публикуем?» Но ведь кое-что из запланированного осталось. Так почему изъяли именно мой материал? Нередко такому обиженному указывали пальцем на кабинет главного редактора, что означало: вот кто распорядился.
Например, в газете должны были опубликовать отрывок из рассказа Янкла Ривеса «Ян Дземба». У Ривеса заслуг перед партией было намного больше, чем у Литвакова. Старый большевик-подпольщик, он писал о революционной борьбе, о хлебозаготовках. Спрашивается, как Литваков осмелился изъять такой материал?
(Когда сначала слышишь крики, а затем то, как хлопнули дверью, думаешь: уж лучше работать в отделе писем и иметь дело с простыми рабкорами.)
Литвакова арестовали на его даче. Это было в середине октября 1937 года. На следующий день его кабинет занял новый человек — Михаил Шейнман. На вид — приличный молодой человек: тонкие черты лица, худой, бледный. Родился в Слуцке. И работал там в начале двадцатых годов руководителем городской комсомольской организации. Еврейский язык он уже подзабыл: понимать понимал, но говорил с трудом. И немного, но не более того, умел читать. Быть редактором центральной еврейской газеты он не мог. Со временем, после окончания Института красной профессуры[123], получил должность в отделе печати ЦК.
Знал ли Шейнман, что его посылают закрыть газету? Надо полагать, знал. Как же иначе? Потом он помогал вчерашним сотрудникам газеты устроиться на новую работу — что да, то да. Но сам он, спустя годы, объяснял, что делал все, чтобы сохранить издательство «Эмес»[124].
Выполнив задание партии по закрытию еврейской газеты, он стал заместителем ответственного редактора газеты «Безбожник»[125] и одновременно научным сотрудником АН СССР. Публиковал статьи и книги о религии (точнее — против религии) и особенно о Ватикане и католицизме.
Я слышал, что Шейнман ушел на фронт добровольцем то л и в июне, то ли в июле 1941 года…
122
Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд — союз,
123
Специальное высшее учебное заведение ЦК ВКП(б) для подготовки высших идеологических кадров партии и преподавателей общественных наук в вузах. Существовал с 1921 по 1938 гг.
124
«Дер эмес» — центральное издательство книг на идише. Работало в Москве с начала 1920-х гг. до 1948 г.
125
Еженедельная газета атеистической направленности, издававшаяся с 1922 г. по 1941 г. (с перерывом в 1935–1938 гг.). Газета являлась печатным органом Центрального Совета Союза воинствующих безбожников.