Казалось бы, о чем можно говорить все двадцать четыре длинных летних вечера? Притом, что мы никогда не касались того, что с нами было в 1941–1945 годах. Возможно, потому, что пережитая другом боль часто сильнее, чем своя собственная. Ведь своя — уже «привычная»… И тем не менее, разговоры не иссякали. Не так важно, о чем говоришь, важно — с кем.
3 июля у Миши день рождения. Подарков он не любил. Тем не менее, Люся с Зиной ездили в Ригу за какой-нибудь покупкой. Меня с собой не брали, мой подарок известен и каждый год один и тот же — пение еврейских песен. И я, переступавшая порог консерватории только как слушатель на концертах, пела. В основном песни, которые вряд ли когда-нибудь будут звучать со сцен государственных концертных залов: ведь они были сочинены в гетто…
Вы закрыли книгу. Пожалуйста, запомните слова, сказанные когда-то Мишей Левом: память о писателе — не выбитые на надгробном камне имя и фамилия, а созданные им книги.
Спасибо.
