– Значит, в путь, – сказал я и рассовал фляжки по внутренним карманам бездонного халата.
Кипящий песок прожигал ступни даже через защитную обувь, а Плавящее Светило Криопсиса запускало под одежду настырные лучи, точно острые копья с пропитанными ядом наконечниками. Как ни странно, в роли путника я ощущал себя значительно лучше, чем зрителем во время Подношения. Наверно, окончательно подавив субличность прежнего хозяина, я получил доступ к заблокированным ранее функциям тела. В тренированности Сумволя я никогда и не сомневался.
Агре, на удивление, переносил жару ещё легче, хоть и не создавал впечатление удалого и подготовленного юноши. Он постоянно подбадривал нас и уверял, что идти осталось недолго. А вот Овилла едва перебирал ногами. Перед выходом париал ушёл на задний план, уступив место доминирующей личности Захару. Я пытался разговорить его, чтобы понять – сколько осталось того Мойвина, которого я загрузил в «запаску» после кутерьмы на Z-8. Увы, того парня мы потеряли. В теле старика теперь обитал призрак, слабо представляющий, кто он и что здесь делает. Лишь отдельные проблески напоминали о старом добром грегари Севы Шмелёва.
– Майло, тебе удалось узнать что-нибудь? – прохрипел Захар, расходуя вторую флягу.
– В общих чертах, – ответил я. – Но ведь ты провёл на Руинах куда больше времени.
– Знаю… А в голове сплошь обрывки. Ещё немного и я перестану отделять свои воспоминания от париала.
Ещё немного и Захар Мойвин перестанет существовать, потому что закончится действие введённого из транс-ампулы раствора. Впервые с момента той инъекции в «запаску» я почувствовал нечто близкое к угрызению совести. Оказывается, она у меня была. Забилась в угол, притаилась, но дышала. Я окрестил путь Захара, как путь мученика. Начиная с нашей первой встречи на Тропике и заканчивая пустыней на Криопсисе. Именно в этих песках ему суждено обрести вечный покой и уйти в забвение. Разве мог Захар подумать о подобном, когда готовился стать пилотом на Земле? Он бормотал что-то про наркотическийсон, в котором видел город посреди пустыни, обнесённый стеной, но я списывал их на воздействие Плавящего Светила. А вот следующее признание я не смог игнорировать.
– Ты должен знать, Майло, – проговорил Мойвин, почти перестав идти.
Агре остановился у него за спиной и терпеливо выжидал. Мне тоже пришлось задержаться, пока старик переведёт дух и поделится со мной очередным больным секретом. Проще всего было плюнуть на обречённого и двигаться дальше, но что-то удерживало меня. Руины и Империал уже расплывались за противоположным горизонтом.
– Говори, Захар.
– Перед тем, как ты прилетел на планету-тюрьму, мы с Лидией… Я поставил себе чёткую цель не следовать за тобой. – Он отбросил опустевшую флягу и сел прямо на песок. – Я даже готов был убить тебя, если ты не позволил бы мне вернуться на Землю… Понимаешь, Майло…
Исповедь не походила на очередной приступ пеклогаллюцинаций. Скорее всего, эти воспоминания – одни из немногих уцелевших и достоверных, так как засели глубоко и выветривались дольше остальных.
– Я не желал тебе смерти, но что-то тянуло меня домой, – продолжил старик и посмотрел на небо, будто мог увидеть оттуда Землю. – Но сколько я ни пытался вспомнить, что оставил там и почему – не смог.
Я посмотрел на Агре, ожидая, что тот начнёт нервничать и подгонять нас, но еретик и не думал вмешиваться. Он стоял со скрещёнными за спиной руками, а ветер шевелил ткань его халата, как тряпьё на бездвижном пугале. Я откупорил вторую флягу и протянул Мойвину. Старик недоверчиво взглянул на меня, но принял воду. Мы трое отлично понимали, что дальше тело париала не двинется, занятое им место станет его могилой. И сейчас речь шла о последнем желании обречённого. Как я мог отказать ему?
– Ты оставил там семью, Захар.
Я поведал о том, что знал. Никаких подробностей и деталей, тогда я ими пренебрёг и никогда не интересовался. А стоило. Но всё же я исполнил финальную просьбу мученика, тем самым смыв с себя неприятный налёт соучастника его бед. Мне тоже не повезло родиться на кладбище капканов, многие из которых имели обыкновение срабатывать.
– Да, все мы знавали когда-то лучшие дни, – философски закончил я свой короткий рассказ.
– Пора, Майло, – наконец, заговорил Агре.
Захар опустил голову на грудь, ссутулил плечи. Не знаю, слышал ли он мои последние слова. Не важно. Отвернувшись от старика, я сделал несколько шагов и замер. Агре, успевший было поравняться, тоже остановился и вопросительно посмотрел на меня.
– Почему ты обратился ко мне по этому имени? – спросил я. Ранее еретик называл меня Сумволем.
Лицо Агре медленно расползлось в улыбке. Так мог улыбаться только человек, втихаря задумавший неладное. Инстинктивно я приготовился к отражению атаки и ответному выпаду. Но еретик, похоже, не думал нападать.
– Ты всегда славился наблюдательностью, Трэпт, – сказал он и посмотрел вдаль. – Но твоя славная карьера рискует закончиться, если мы не прорвём этот чёртов горизонт.
Даже речь изменилась. Будто в Агре вселилась другая личность. Хотя, несомненно, настоящего Агре подменили ещё перед выходом из Руин. Возможно, многим ранее. И мотивы его бегства от оставшихся соплеменников не в желании спасти собственную шкуру, а в чём-то ином.
– Кто ты? – спросил я, а сам, не дожидаясь ответа, лихорадочно перебирал в уме возможные варианты.
Ещё один агент «Магеллана», посланный инкогнито вслед за нашей троицей, о котором не знал даже Холодов? Или еретик, копнувший так глубоко в будущее, что узнал в нём обо мне? Или пеклогаллюцинация плавящегося разума?
– Нет, нет и ещё раз нет, Майло, – насмехаясь, ответил Агре, он же чтец мыслей. – Ты предупреждал меня, что наши дела не закончены, а я сказал, что сам найду тебя, когда потребуется.
Секунда замешательства и вспышка понимания.
– Вэтло! – воскликнул я и непроизвольно сжал кулаки.
Его молчаливое согласие не оставляло сомнений в верности предположения. Недолго думая, я набросился на него и повалил на песок, случайно задев париала. Тело старика безвольно завалилось на бок, а оказавшийся подо мной еретик и не помышлял о сопротивлении. Он демонстративно раскинул руки в стороны и засмеялся. Я нанёс два мощных удара в челюсть, пустил ублюдку кровь, а он не переставал ржать. Затем накатившая волна ярости стала отступать, я занёс руку для третьего удара и оставил её в боевом положении. Надо найти подвох. Всё не то, чем кажется. В прошлую встречу он даже не дал приблизиться к себе, а сейчас позволял избивать.
– Как ты проник в эту квазиреальность? – требовательно спросил я.
Он успокоился, вытер рукавом разбитую губу и с интересом изучил кровавый отпечаток на серой ткани.
– С помощью меллиума, – невозмутимо ответил Вэтло. – Иного способа покидать Колею нет.
– Что за колея?
– То, что считается Настоящим Миром или Большой Рекой, как ты находчиво придумал.
Я опустил руку. Мордобой потерял смысл.
– Но как ты вычислил именно эту квазиреальность?
– У меня остался твой поводок, – пояснил Вэтло. – Ты посетил моё обиталище на Прайме, а всем своим гостям я оставляю метки, по которым могу легко вычислить каждого гостя. Произнеся моё имя вслух, ты подёргал за поводок. Ты искал меня и прежде, пытаясь выудить сведения у Элизиума Монахью. Потом был Криопсис. И вот я здесь.
Да, я действительно называл его имя Трисе, представляя в качестве исчезнувшего друга. В расчёте, что он мог наследить где угодно, в том числе и у «пёстрых».
– Но зачем ты явился?
Вэтло попытался отстранить меня, чтобы встать с горячего песка. Я не стал противиться и отпустил его.
– Скажем так, я до сих пор в восторге от твоего самоотверженного трюка с Големом, – ответил он, отряхивая халат.
– Самоотверженного? Меня принудили.
– Но сам ты при этом подходил всё ближе к его реализации и без принуждения. Вот так. А ещё… Кое-кого заботит твоя дальнейшая судьба.