— Да, портрет получился удачный.
Доктор Окоча не скрывал радости. На его лице, покрытом сеткой мелких морщин, засветилась отеческая улыбка. Потное лицо искрилось добротой, в прищуре глаз сквозило удовольствие. Указав на две незавершенные картины, он сказал:
— Я собираюсь выставить их на предстоящей выставке.
Он поднялся было с места, намереваясь подойти к картинам, но потом, видимо, передумал и снова сел. Он был возбужден. Омово кивнул и стал разглядывать картины, которых прежде не заметил. Они ему не нравились. Им недоставало естественности, сочности красок, экспрессии, он воспринимал их как предметы, геометрически точно воспроизведенные на бумаге. Они были похожи на плохо пропечатанные цветные фотографии. По-видимому, они писались без живой натуры, а художнику явно не хватало вдохновения и фантазии. Но при всем при том картинам нельзя было отказать в искренности и мастерстве.
На одной картине был изображен безразлично взирающий на мир старик. Нагой выше пояса, в одной лишь набедренной повязке, он был необычайно худ — кожа да кости. Его серовато-коричневое лицо символизировало безысходное отчаяние. В тощих руках, прорисованных неясно, — они скорее угадывались, — он держал некое живое существо, излучающее сияние.
— У старика в руках ребенок. Они оба — дети.
Другая картина была большего размера и менее замысловата. Она изображала четко выписанную группу молодых парней в хлопчатобумажных шортах — энергичных, решительных и жестоких. Энергия была запечатлена в лице, глаза же были абсолютно пустые.
Доктор Окоча мурлыкал себе под нос какую-то народную песенку и наблюдал за Омово.
— Хорошие работы. Может быть, им чуть-чуть недостает экспрессии, но все равно хорошо. Мне нравится.
— Знаешь, я тебе первому показываю. Это добрый знак.
Пауза. Тени метались по стенам. Вальсирующие мухи в погоне друг за другом оказались в углу комнаты и теперь жужжали рядом с паутиной. Лампа по-прежнему продолжала раскачиваться.
— Ты шел сюда мимо пошивочной мастерской?
— Да.
— Эти модели на фасаде рисовал я.
— Вот как! Хорошо получилось. Судя по всему, у вас много заказов на вывески?
— Да. Просто отбою нет от заказчиков. В настоящее время заказов столько, что я едва справляюсь с ними.
Снова пауза.
— Ты слышал о выставке?
— Помнится, я что-то читал по поводу частной экспозиции, но не придал этому значения.
— О, предполагается довольно большая выставка в галерее «Эбони» в первую неделю октября. Ожидают большого наплыва посетителей: критиков, богатой публики, студентов, даже какой-то важный армейский чин намерен пожаловать. Не знаю, все билеты уже распределены или нет, а выставить свою работу можно только при наличии билета. Но хорошо, что мы встретились сегодня, потому что на следующей неделе я собираюсь наведаться в город, и я мог бы попытаться раздобыть билет для тебя. Так как же подвигается твоя работа?
Омово мысленно улыбнулся.
— Нормально. Только что завершил рисунок. Я назвал его «Неизбежные потери» — почему, и сам не знаю. Я был счастлив. — Он помолчал немного, потом продолжал: — Мне давно не давала покоя эта покрытая зеленой плесенью сточная канава рядом с нашим домом.
— Почему?
Омово поднял на старого художника свои ясные карие глаза с огромными белками, и на его худощавом лице проступила слабая улыбка.
— Не знаю. Я постоянно смотрю на эту сточную канаву. Не знаю почему.
Они снова немного помолчали. Мухи перестали вальсировать, и жужжание стихло. Теперь пучки паутины выглядели особенно зловещими, тени на стенах пронзительно вопили, а затхлый запах, казалось, поднимался от земли и заполнял мастерскую. Возле двери Омово заметил свешивавшийся с потолка маленький белый мешочек, которого прежде здесь не было. В мешочке хранился какой-нибудь джу-джу[5]. Омово это показалось странным и удивительным. Ему захотелось поскорее уйти отсюда. Тени воплощались в реальность.
— Доктор Окоча, спасибо за известие о выставке. Я пойду. Надеюсь, вы не возражаете?
— Нет. Я понимаю. Ждут дела?
Омово кивнул и улыбнулся.
— В любом случае постарайся повидаться со мной на следующей неделе. Или я сам зайду к тебе. Может быть, мне повезет и удастся достать билет для тебя тоже.
— Спасибо. Когда я шел сюда, я и не предполагал, что меня ждет такая приятная новость.
— Не беспокойся. Продолжай работать. И я надеюсь, что твои волосы быстро отрастут. А то у тебя какой-то странный вид.
Омово улыбнулся и поднял на Окочу отсутствующий взгляд. Они попрощались за руку. Старый художник запахнул поплотнее агбаду и своей могучей ладонью отер пот с лица.