А когда на высоком крыльце станичного правления показался высокий, необыкновенно важный и представительный станичный атаман в своем парадном мундире, а за ним нахохлившийся пристав Касторов, несметная толпа, забившая просторную площадь, притихла и замерла, как бы привстав на цыпочки.
Трижды ударив булавой с серебряным набалдашником о пол крыльца, атаман торжественно произнес:
— Господа станичники и госпожи бабы! Объявляю вам радостное известие. Сегодня их высокопревосходительство наместник Степного края, наказной атаман наших войск генерал-губернатор Сухомлинов изволили выехать со свитой из города Омска на предмет инспекторского смотра по Горькой линии.
И слова атамана потонули в дружном вопле выстроившихся во фронт всадников:
— Ура-а-а!
Возбужденные боевым кличем всадников кони тревожно запрядали ушами, заперебирали ногами, взвились под некоторыми казаками на дыбы.
— Доблестное сибирское казачество!— продолжал торжественным, засекавшимся на высоких нотах голосом атаман.— Прославленные усачи с Горькой линии! Ветераны ферганских и кокандских походов! Только мы с вами достойны такого высокого визита, коим соизволил осчастливить нас с вами наш наказной атаман. Встретим же их высокопревосходительство, как требует того их чин и как положено встречать нам нашего наместника согласно артикула…
— Ура!— рявкнули во всю силу своих прокаленных степными ветрами глоток старые казаки.
А после того как атаман отдал деловые, строгие приказания о форме и порядке встречи наместника, бросились казаки и казачки по своим домам выполнять распоряжения властей, наводить образцовый порядок в домах и на пыльных, давно не метенных улицах.
Несмотря на циркулярное распоряжение наместника края, потребовавшего лет пять тому назад всеобщего озеленения линейных станиц, садов и палисадников за это минувшее пятилетие в станицах не прибавилось. И атаман Муганцев, вспомнив сейчас об этом циркуляре Сухомлинова, пришел в отчаяние.
— Как же нам быть?— озабоченно спросил он пристава Касторова.— Вы представляете, чем может кончиться визит наместника, если он вспомнит о своем приказе?!
— Представляю. Уж нам-то с вами, господин атаман, тогда несдобровать…— согласился пристав.
— Какой же выход?
— Выход один. Обязать казаков немедленно организовать искусственное древонасаждение,— быстро нашелся пристав.
— Это каким же образом?
— Очень просто. Нарубить берез и украсить ими улицы, как это принято делать на троицу. Уверен, что губернатор не станет разбираться, настоящие это деревья или липовые.
— Вы в этом уверены? Имейте в виду, что наместник придирчив…
— Я это знаю. Но в данном случае он просто не додумается о нашем фокусе. Зрение у него — не ахти, к счастью. А на ощупь, надеюсь, он пробовать наши березки не станет.
— Черт его знает, а вдруг взбредет ему в голову проверить…— усомнился атаман, но тут же, оживившись, добавил:— Впрочем, это идея, пристав. Идея. Вообще я заметил, что вы с перепою легки на выдумки.
— Гм… Да. Это со мной бывает,— согласился пристав.
А на другой день все прямые и широкие станичные улицы потонули в густой зелени «выросших» за ночь роскошных садов. Перед каждым домом шумели теперь на знойном ветру огромные полувековые березы, раскинувшие могучие свои ветви над железными крышами пятистенников и крестовых домов станицы.
На площади, поодаль от станичного правления, спешно достраивалась братьями Кирькой и Оськой Карауловыми новая уборная, предназначенная, по замыслу пристава Касторова, для генерал-губернатора и блестящей его свиты. Станичники, окружив плотников, судачили:
— Это же не нужник, воспода старики, а прямо дворец!
— А ты што думал, генерал-губернатор при нужде, как мы, грешные, за наземку спрячется?!
— Это, конешно, не генеральское дело — на денник за нуждой бегать.
— Хороша будочка. Засядешь в такую — и вылезать не захочется…
— Нужник по чину — генеральский,— заметил солидно Буря.
— Правильно,— подтвердил Кирька Караулов, украшавший в это время фронтон уборной искусно вырезанным из фанеры коньком.— Только прежде генерал-губернатора я сам лично в нем опростаюсь.
— Ну, это ты брось, Кирька! Там на што другое, а на это тебя, варнака, хватит. Смотри, и в самом деле не настрами, подлец, в генеральском ватере!— грозно прикрикнул на Кирьку престарелый георгиевский кавалер дед Арефий.