— Не надо! — сказала мать. — Нельзя ему.
— Ему уже ничем не поможешь, — сказал дед. Губы его дрожали.
Потом они шли по степи. Навстречу двигались колонны немцев. Витька подумал, что если немцы выйдут на красноармейцев, то тем будет очень плохо. И еще он подумал, что отец тоже воюет и, может, сейчас тоже лежит под каким-нибудь навесом и просит пить, а ему не дают. От этих мыслей Витьке стало совсем плохо, и он заплакал. Дед взял его за руку и повел за собой. Мать с Валеркой шла чуть впереди. Иногда, поравнявшись с нею, немцы свистели, кричали что-то на своем языке и весело гоготали.
Идти по буеракам было тяжело.
Лишь к вечеру они добрались до Городища, где жила бабушка. Валерка хныкал, он хотел есть.
— Потерпи! — уговаривала его мать. — Скоро придем!
В Городище было тесно от немцев.
Бабушка Зина накормила их скудно — немцы все отнимали. В Городище они прожили около месяца, а потом немцы и здесь стали всех выгонять. Жители Городища шли общей колонной, а мимо них тянулись немецкие военные колонны, которые казались бесконечными. Сила у немцев была такая, что дед начинал сомневаться в победе Красной Армии.
— До Урала гнать будут! — сказал он. — Большую силу немец набрал!
Колонна шла на Мариновку, потом на Кривую Музгу и дальше — на Морозовскую. И все пешком, пешком, пешком. Теперь уже Витьке казалось, что они будут идти вечность. Есть было нечего, братик Валерка быстро ослаб, и его везли на тележке со скарбом, которую катили по очереди, пока хватало сил. Хорошо еще местные жители помогали — давали что бог послал.
В Нижнем Чиру, куда сталинградцы пришли, оказался пересыльный пункт. Немцы огородили территорию колючей проволокой и вопросы с расселением решали просто: молодые — налево, женщины, старики и дети — направо. Молодых парней и бездетных женщин из лагеря куда-то сразу отправляли, и Витька уже понимал, что там, куда их увозят, отправленным людям вряд ли будет лучше.
В Кривой Музге семья Быченко прожила до морозов.
С первыми морозами всех оставшихся в живых погрузили в грузовые вагоны.
Выгрузили их в Белой Калитве.
До войны Витька несколько раз с восторгом смотрел фильм «Если завтра война». Теперь, когда это завтра наступило, он вдруг понял, что война — это мыльный пузырь, в центре которого живут пустота и отчаяние.
В районе высадки
Дежурный встал ему навстречу, на ходу надевая фуражку.
— Начальник нужен, — сказал Вовченко. — Дело срочное.
Дежурный сел, без особого любопытства оглядел гостя.
Вовченко был одет привычно, ничто в нем не вызвало интереса дежурного.
— А по какому вопросу? — спросил дежурный.
— По личному, — сказал Вовченко и ни капельки не покривил душой.
Дежурный махнул рукой.
— Нет начальника, — сказал он. — Спать он ушел. Иван Степанович несколько дней не спал, устал шибко. Часа через три приходи.
— Я ждать не могу. — Вовченко тревожила и забавляла ситуация. — Он мне срочно нужен.
— Не буду я его будить по каждому пустяку, — сказал дежурный сердито. — Завтра приходите, с утра. Не горит!
— Черт, — Вовченко растерянно огляделся. — А где у вас сельсовет?
— По другую сторону улицы, — сказал дежурный и показал рукой. — Туда пойдешь, аккурат напротив пожарки будет.
Пожарная часть выделялась башенкой на кирпичном основании. На вышке никого не было, только под порывами ветра временами оживал колокол, ботало негромко позвякивало о металл. Во дворе пофыркивали лошади, краснела помпа на телеге рядом с бочкой воды. Два пожарника играли в карты.
Сельсовет был открыт, но едва Вовченко вошел внутрь, полный мужчина в соломенной шляпе и рубашке с короткими рукавами начал теснить его на выход.
— Некогда, некогда, — нетерпеливо повторял он. — В Бочаровку еду. Завтра все вопросы, завтра!
— Да нет у меня времени! — сказал Вовченко. — Лучше скажите, где начальник милиции живет?
— Где надо, там и живет, — неприязненно сказал председатель сельсовета и навесил на дверь амбарный замок. — Ишь какой, дом начальника милиции ему! Сам должен понимать — война!
— Вот и я о том же, — согласился Вовченко. — Потому и пришел, что война!
— Завтра приходи, завтра, — сказал председатель и скрылся за углом дома.
«Порядки!» — Вовченко покрутил головой и вздохнул.
Неторопливо он пересек улицу. В мутной луже рядом с пожарной частью плавали неторопливые утки. Пожарники, оставившие игру, с ленивым любопытством наблюдали за приближающимся Вовченко. Один из них был совсем молодым, едва ли пятнадцать исполнилось, второй явно достиг пенсионного возраста.