Мы сошлись во мнении, что лучшей кандидатуры для наших целей просто не найти.
Установили и другой важный факт: 26 апреля - единственный день в году, когда пропуск в "Зону" получить легче обычного - в этот день украинские власти пропускали в 30- километровую зону родственников, чтобы те могли проведать могилы близких людей.
По знакомым, да по сусекам Климчук насобирал немалую сумму советских денег, образца 1961 года - могли понадобиться в Припяти. Также мы захватили и современные российские и белорусские рубли, украинские гривны. В качестве лишнего доказательства. Не забыл Володя и рюкзак со спортивной одеждой, водой и консервами. У меня же в кейсе лежали смартфон, планшетник "Lenovo" с записью эфира программы " Время", выступлением генсека Горбачёва и небольшим документальным фильмом о Чернобыльской катастрофе, а также валюта из валют - две бутылки шведской водки "Абсолют", которая, по моему мнению, произвела бы на любого советского человека неизгладимое впечатление на всю оставшуюся жизнь...
- Долго, пришлось ждать, Стасик? - виновато спросил я.
Мальчишка вздрогнул, подошел ближе, глянул в лицо знакомыми умными глазами.
- Голос всё такой же у тебя... у Вас. Наверное, долго...Это я кинул вам мяч.
- Зато мой внешний вид претерпел существенные изменения, - с грустной иронией сказал я, - располнел и лысина появилась.
- Знаете, я бы тоже хотел так измениться, - тихо произнес Стась, - мы здесь все хотели бы вырасти и прожить нормальную жизнь. В своём городе.
Всё-таки болонка доигралась. Встретившись с ботинком Климчука, белая курчавая бестия взвизгнула и бросилась наутёк.
- Какая-то ажиотажная собака, - сердито сказал Володя, - только скандала нам здесь не хватало!
Он глянул на часы, покачал головой и быстрыми шагами подошел к нам.
- А теперь, юноша, - пророкотал Климчук, - ведите нас к ближайшей телефонной будке.
Стасик обомлел, да и я очень сильно удивился - полковник явно видел и слышал парня!
Климчук потряс за плечо окаменевшего Стаса и рассмеялся:
- Да если бы я 30 лет назад, патрулируя ночную Припять, не встречал эту малолетнюю банду, разве б я полез в это чёртово колесо! Видать, не ты один - экстрасенс.
Стась пришел в чувство, разулыбался, кажется, к нему вернулась надежда.
- Возле кафе "Олимпия" есть автомат, пойдемте туда...
Полковник втиснулся в телефонную будку и зажёг свет.
- Двушку дать?- нетерпеливо спросил Стасик.
- Всё предусмотрено, парень!
Володя хитро подмигнул и извлёк из кителя советскую двухкопеечную монету. Уверенно и быстро стал набирать номер.
- Добрый вечер!- сказал он невидимому собеседнику, - полковник Климчук беспокоит. Я из Минска прибыл. Мне срочно нужен Виктор Николаевич. Ещё на работе? Прекрасно! Нет, не соединяйте, я сейчас подойду.
Глаза Климчука горели. Он как-то весь подобрался, сосредоточился.
- Вот что, друже,- сказал он мне, - возьми-ка ты мой рюкзачок. И отдай мне свой кейс. С товарищем я предпочту переговорить с глазу на глаз.
Подхватив, как пушинку, тяжелый кейс, Климчук стремительным шагом нырнул куда- то в кусты сирени и скрылся. Припять Володя знал хорошо.
- Куда это почапал ваш странный полковник?- заинтересованно спросил Стась.
- В Комитет государственной безопасности,- ответил я. - Пойдём, Стаська, прогуляемся. Мороженого покушаем.
- Какое мороженое в одиннадцатом часу ночи?- удивился Стас.- Закрыто всё давно.
Ах, да! Конечно! Я и позабыл почти те времена, когда мороженое нереально было найти в 10 часов вечера. А порою и в 10 утра тоже.
- Значит, просто прогуляемся,- резюмировал я.
Стасик явно не возражал...
Начальник припятского горотдела КГБ УССР Виктор Николаевич Клочков наконец оторвал сверлящий взгляд от Климчука и его загадочной формы. Подполковник Клочков теперь внимательно смотрел на свой стол, точнее на невероятные для 80-х годов прошлого столетия артефакты - планшетный компьютер, смартфон и денежные купюры - тысячу белорусских "зайчиков", сто российских рублей и одну украинскую гривну.
Виктор Николаевич даже изумленно отодвинулся в кресле подальше от стола, когда на планшетнике появилось изображение Азы Лихитченко, ведущей программы " Время". Она четким, классическим голосом советского диктора рассказывала об аварии на Чернобыльской АЭС. А вот пошло и выступление Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачёва. Михаил Сергеевич был мрачен, голос севший, взволнованный: " Все вы знаете, недавно нас постигла беда - авария на Чернобыльской атомной электростанции. Она больно затронула советских людей, взволновала международную общественность..."
Виктор Николаевич стал бледен, как мел. Лицо осунулось, нервно задрожали руки.
- Позвольте, товарищ подполковник, - сказал Климчук и сделал несколько движений пальцем по экрану.
Горбачёва сменили кадры разрушенного реактора. Люди в защитных костюмах очень быстро бегали по площадке станции, собирали лопатами какие-то камни, грязь, куски графита и ещё непонятно чего. Пошли кадры эвакуации, вереницы автобусов, опустевшей Припяти...
Подполковник на мгновение закрыл лицо руками. Только на мгновение. Потянулся к пачке "Столичных". Нервно закурил.
- Я вам верю, товарищ Климчук,- с надрывом в голосе сказал Клочков, - такое никакие американцы не подделают. И хреновин у них таких нет. У нас - тем более.
Он взмахом руки остановил попытавшегося что-то сказать Климчука:
- Я уже докладывал наверх, что на станции неблагополучно. Непонятные эксперименты, скачки мощности на блоках. Были и серьёзные аварии... Когда эта должна произойти?
- Ближайшей ночью, в час двадцать четыре, - отчеканил Климчук, - но неуправляемым реактор станет часом раньше.
Подполковник Клочков подскочил с кресла:
- Так какого же вы беса не пришли ко мне раньше, товарищ белорусский полковник?
- Долго объяснять, - вздохнул Климчук, - не можем мы появиться здесь раньше 22-х часов 25 апреля.
Клочков не стал уточнять почему. Схватил трубку телефона.
- Брюханова ко мне! Найдите его, где хотите! Быстро! Бегом!
Климчук почувствовал, как колотится сердце, где-то в нём вспыхнул маленький огонёчек надежды. "Стоп! Сосредоточиться! Не расслабляться!" - сам себе скомандовал полковник.
Виктор Николаевич задумчиво теребил телефонный провод и, словно сам с собой, заговорил вновь:
- Конечно, надо докладывать в Киев. Но пока я там буду объясняться, пока они будут звонить в Москву... Нет, так нельзя. Объясняться буду потом. Сейчас надо действовать! Хуже точно не будет...
Он вдруг перешел на "ты":
- Вот что, белорусский полковник! Оставь-ка мне эту вещичку!- палец упёрся в планшетник. - Потом, если чего, в Москве буду отбрехиваться... И вот ещё чего... Сними ты, ради бога, эту форму! Оденься в гражданское. Шо то мне твоя история про распавшийся Союз ой как не нравится! Керосином пахнет, могут понять тебя неправильно, товарищ полковник!
Климчук понимающе кивнул. Зазвонил один из телефонов.