Так, говоря, что главнокомандование ЮЗН ни в малой степени не виновно в ошибке с определением направления главного удара немцев весной-летом 1942 года, никто не собирается начинать гневно порицать Ставку ВГК и Генштаб: вот, мол, де, из-за них-то всё и произошло. Нам вообще совершенно не нравится та рьяность в обвинениях, которую сейчас часто проявляют молодые исследователи, безусловно, научившись этому у ряда не очень молодых историков (уж что-что, а клеймить у нас всегда умели на славу). Хочется сказать в ответ: «Вот ты бы тогда покомандовал. А я бы посмотрел, чего ты там накомандуешь…»
Да, и Ставка, и Генштаб ошиблись. И от этой ошибки никто из людей, находящихся в то время во главе РККА, открещиваться не стал. Её в своих мемуарах признали и Г.К. Жуков, и А.М. Василевский. Но какова причина ошибки?
Вопрос определения направления главного удара противника вообще очень сложен. Для его решения привлекаются разведданные, которые подвергаются осмыслению, анализу, в результате чего делаются определённые выводы. Однако надо понимать, что и данные разведки не бывают однозначны, и оценивать одни и те же данные можно по-разному (причём, противоречащие друг другу оценки будут логически вполне обоснованны).
Вот, скажем, А.М. Василевский в мемуарах повинился:
«Обоснованные данные нашей разведки о подготовке главного удара врага на юге не были учтены» [6; 206].
Но это было сказано им спустя многие годы после войны. Тогда же, в начале весны 42-го, всё столь очевидным не казалось.
Какими разведданными располагала Ставка и какими – командование ЮЗН? Почему оценка намерений противника у них оказалась разной?
Помимо сведений фронтовой разведки, а также информации, которая поступала от партизан и агентурной сети «с той стороны» фронта, наши высшие военные располагали данными, полученными из оккупированной Европы. Эти последние были предоставлены членом «Красной Капеллы» Леопольдом Треппером и говорили о планах Гитлера провести в 1942 году крупную наступательную операцию именно на Юге России [21; 5]. «Однако Сталин не поверил одному из лучших советских разведчиков», – тут же «клеймит» Верховного Главнокомандующего кандидат исторических наук В. Казак, автор статьи «Харьковский «котёл»» [21; 5].
Но ведь, как уже было показано, Сталин не просто «не поверил». Он рассматривал эту возможность, но счёл её менее вероятной, чем другую – главное наступление немцев на Центральном направлении. И для этого у него были основания: другие разведданные. Но прежде, чем мы поговорим о них, ещё несколько слов о донесениях «Красной Капеллы»
Судя по всему, именно на них и основывалось командование Юго-Западного направления, разрабатывая свой план на весенне-летнюю кампанию 1942 года, изложенный в докладе № 00137/ОП от 22.03.1942 г. в Ставку ВГК.
Откуда командование ЮЗН могло располагать такой информацией? Ведь её получение «напрямую» от агентурной сети в Западной Европе исключается. Напрямую эта информация могла поступать либо в ГРУ, либо в ГУГБ НКВД. Но вот о чём повествует А. Мартиросян в Интернет-статье «Харьковский «котёл». Трагедия по вине Хрущёва и Тимошенко»:
«…в начале марта 1942 года в Москву с фронта прилетел однокашник Самохина по академии, начальник оперативной группы Юго-Западного направления генерал-лейтенант Иван Христофорович Баграмян (впоследствии Маршал Советского Союза). Баграмян, естественно, посетил ГРУ и от своего знакомого – Александра Георгиевича Самохина, являвшегося уже начальником 2-го Управления ГРУ, узнал разведданные о планах гитлеровцев на лето 1942 года. Вернувшись на фронт, Баграмян поделился этой информацией с Тимошенко и Хрущёвым – ведь они были его прямыми начальниками» [27; 1-2].
Видимо, так или примерно так и обстояло дело. Этим и объясняется «прозорливость» С.К. Тимошенко, И.Х. Баграмяна и Н.С. Хрущёва.
Но «упёртость» Сталина и руководства Генштаба объясняется не их нежеланием «посмотреть правде в глаза», а, и об этом говорилось выше, другой группой разведывательных данных.
Главнокомандование знало и от фронтовой разведки, и от разведки непосредственно за линией фронта, что гитлеровцы сосредоточили на Центральном направлении до 70 дивизий. И данная оценка не была ошибочной. В самом деле, такое количество дивизий на Московском направлении у немцев имелось. Чтобы читателю было понятно – много это или мало, приведём следующие цифры. На центральном участке фронта немцы сосредоточили 28,3% пехотных и 38,8% танковых и моторизованных дивизий. На юго-западе, где разыгрались главные события, было 35% пехотных и 53,7% танковых и моторизованных соединений. И, наконец, в северном секторе фронта находились 21,5% пехотных и всего 6% танковых из всех соединений противника на Восточном фронте. Плюс – у немцев 7,8% войск находилось в Крыму [20; 16]. Хорошо видно, что группировка немцев на Московском направлении была значительной. Командование РККА вполне могло ожидать именно здесь основного удара германцев. Конечно, подсчитать процентное соотношение сил между направлениями оно тогда не имело возможности. Но сосредоточение сил противника на центральном участке фронта от его внимания не ускользнуло. Тем более что немцы усиленно указанное сосредоточение нам демонстрировали, в то время как на юге они его тщательно маскировали. Всё это явилось частью дезинформационной акции под кодовым названием «Кремль» [20; 15]. Не приходится сомневаться, что в рамках данной акции не только имитировалась активность на Московском направлении, но и имел место вброс дезинформации через нашу разведсеть в Западной Европе. Немцы были асами на такого рода «проделки». Достаточно вспомнить дезинформационную атаку на советское руководство накануне вторжения в СССР, которая великолепно удалась, – до самого последнего момента наши лидеры не смогли разгадать намерений гитлеровцев.