Рассказывая всё это, Манштейн «изящно» забывает упомянуть и о танковом превосходстве своих войск (советское превосходство, даже мнимое, всегда им «аккуратно» отмечается), и об эффекте неожиданности, который был в ходе контрудара 20 марта на стороне немцев.
Вторит в описании «туманного контрнаступления» Манштейну и немецкий военный историк Пауль Карель, лишь добавляя, что после неудачи на 22-ю танковую дивизию глядели «косо» и солдаты, и офицеры других соединений, и командование (от армейского до группы армий «Юг»), что её даже хотели расформировать, и только действия дивизии в мае спасли её от этой участи [13; 397-398].
На самом деле, события, связанные с попыткой германского контрнаступления, не ограничились утренним «столкновением в тумане», в результате которого, как пытаются нас убедить немецкие авторы, необстрелянная 22-я танковая дивизия немцев смешалась и чуть ли не побежала, и на том всё и кончилось. «Столкновение в тумане» было лишь одним из боевых эпизодов. Вообще же разгорелось довольно ожесточённое встречное сражение пытавшихся продолжать наступление советских и контратакующих немецких войск, в ходе которого немцы (в том числе, и танкисты 22-й тд) действовали временами успешно. Так, в 7.30 утра 20 марта до двух батальонов пехоты германцев при поддержке 50 танков ударили из района Ново-Михайловка в направлении Корпечь. В результате непродолжительного боя немцам удалось отбросить советские войска. До 15 танков с автоматчиками ворвались в Корпечь, а отдельные машины достигли южных скатов высоты 28,2. Далее немцам продвинуться не удалось, и в итоге пришлось отступить [25; 36].
В 13.00 противник силою до батальона пехоты при поддержке 60 танков, действуя из района «три кургана» (2 км северо-восточнее Ново-Михайловки) возобновил атаку в общем направлении на Корпечь. В 15.00 противник из района «кладбище» и «железнодорожная будка» (2 км западнее Кой-Асана) снова контратаковал в общем направлении на высоту 28,2. На этот раз атаку поддерживало до 70 танков. Эти немецкие атаки были также отбиты огнём нашей артиллерии и контрударами танковых бригад [25; 36].
22-я танковая дивизия вынуждена была записать в безвозвратные потери 32 танка (9 Pz. II, 17 Pz. 38(t) и 6 Pz. IV) [11; 240]. Из них 17 машин остались на поле боя, а из этих последних 8 оказались в полной исправности и впоследствии использовались в танковых формированиях Крымского фронта [11; 240], [25; 36]. Очевидно, напряжённость боя была такова, что экипажи просто бросили исправные машины и ретировались. Думается, наличие подобных случаев при общем неуспехе контрнаступления и вызвало недовольство дивизией со стороны командования 11-й армии.
Советские войска, «осадив» немцев, пытались продолжать наступление, но успехом эти попытки не увенчались. Велики были потери. К 25 марта, даже с учётом прибытия в ходе наступления в танковые формирования Крымского фронта пополнений, количество машин, оставшихся в танковых бригадах, полку и батальоне, уже не позволяло вести наступательные действия:
39 тбр – 4 танка (2 КВ, 2 Т-60);
40 тбр – 13 танков (все Т-26);
55 тбр – 31 танк (все Т-26);
24 тп – 4 танка (все Т-26);
29 отб – 2 танка (оба КВ).
Всего – 54 танка [11; 240], [25; 36].
Словом, от былой бронетанковой мощи Крымского фронта осталось если и не воспоминание, то весьма «бледное» подобие.
Манштейн упоминает ещё о попытке возобновления советской стороной наступления 26 марта. Но попытка эта была уже слабой, «на последнем издыхании». Сам Манштейн по поводу её пишет, что она была предпринята только четырьмя дивизиями [19; 258]. «…Либо ударная сила остальных его (противника – И.Д.) соединений, – отмечает командующий 11-й армией, – была, по крайней мере, временно, исчерпана, либо ввиду первого случая применения танков с нашей стороны он предпочёл довольствоваться ограниченной задачей» [19; 258].
В конце марта – начале апреля на фронте установилось относительное затишье. Крайне ограниченные успехи наступления Крымского фронта, сопровождавшиеся к тому же несоразмерными потерями людей и боевой техники, означали, по сути, что план наступательной операции Крымфронта от 4 марта 1942 года (четвёртый уже по счёту) остался невыполненным.
Неудача очередной попытки наших войск вырваться с Керченского полуострова на основную территорию Крыма побудила Л.З. Мехлиса потребовать от Ставки ВГК смены командующего Крымфронтом генерала Д.Т. Козлова.