Но хоть Лев Захарович и был прав, когда говорил о необходимости заменить Д.Т. Козлова, тогда, в конце марта – начале апреля 1942 года, Сталин на эту замену не пошёл. Почему?
В мае он сам объяснит это, послав Л.З. Мехлису телеграмму, в которой содержались такие слова:
«Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-то вроде Гинденбурга. Но Вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов» [4; 208], [26; 343], [41; 5].
В самом деле на тот момент в Красной Армии ощущался острый дефицит талантливых, сильных военачальников, уже имеющих достаточный опыт войны с германцами. Они были, но все они были задействованы на важных участках фронта. Ведь даже из тех, кого Мехлис просил назначить командующим Крымским фронтом вместо Д.Т. Козлова, только генерал Н.К. Львов мог занять эту должность. Однако его кандидатура не привлекла внимания Сталина (по какой причине – остаётся только гадать; может быть, он счёл, что у командарма-51 маловато опыта, чтобы возглавить фронт). К.К. Рокоссовский, будучи в марте 1942 года тяжело ранен, находился в госпитале. Генерал Н.К. Клыков возглавлял рвущуюся к Ленинграду 2-ю ударную армию, и сменять его в тот момент было нецелесообразно.
Итак, Сталин оставил командовать Крымфронтом Д.Т. Козлова не от «хорошей жизни», и, очевидно, полагая, что совместно с Л.З. Мехлисом он всё-таки справится с возложенной на него задачей. Для укрепления командного звена фронта Ставка ВГК 2 апреля приняла решение направить заместителем командующего фронтом генерала Черевиченко (директива № 170209) [32; 147].
С апреля Крымский фронт приступил к подготовке новой наступательной операции. Ничего принципиально нового командование фронтом придумать уже не могло: малая ширина фронта, плотность немецкой обороны, открытая местность и, наконец, достигнутые на северном участке наступления частичные успехи – всё это диктовало необходимость продолжения наступления по прежней схеме. Улучшившаяся погода, казалось, повышала шансы советской стороны на успех. Увы, теперь этот успех стал невозможен из-за усиления немцев.
Помимо 22-й танковой дивизии, которая первой из вновь прибывших в Крым соединений приняла участие в боях с советскими войсками, 11-я армия была усилена 28-й лёгкой пехотной дивизией и румынским VII армейским корпусом. В Крым поступали танки для пополнения 22-й танковой дивизии. Немцы увеличивали свой авиационный потенциал (на аэродромах Крыма появились самолёты VIII ударного корпуса Рихтгоффена). В крымские порты прибывали итальянские и немецкие подводные лодки, торпедные катера и десантные баржи [25; 40-41], [11; 268], [19; 258-259].
Опираясь на авиацию и морские силы, немцы в первой декаде апреля усилили действия по блокаде берегов Крыма: минировали подходы к портам (Керчи, Камыш-Буруну, Севастополю). По портам (в том числе Новороссийску на «большой земле») и морским коммуникациям постоянно «работала» немецкая авиация. В результате этих действий противника снабжение Крымского фронта, и так никогда не входившее в норму, ещё более ухудшилось. Масштабы перебоев с обеспечением вооружением, боеприпасами, продовольствием не только не уменьшились (чего можно было ожидать с улучшением погодных условий), но, наоборот, увеличились.
В этих условиях предпринятое Крымским фронтом 9-11 апреля наступление вновь потерпело провал. И вновь с тяжёлыми для наших войск потерями. Кстати, Манштейн в своих «Утерянных победах» утверждает, что в наступлении 9-11 апреля принимало участие 6-8 советских дивизий и 160 танков [19; 258]. Позволим себе усомниться в цифре танков, приводимой Манштейном. Дело в том, что к концу марта 1942 года в танковых формированиях Крымфронта оставалось около 60 боевых машин. Вряд ли за максимум две недели фронт при тех сложностях со снабжением, о которых мы говорили выше, мог увеличить свой танковый потенциал на сотню машин.
Рано утром (в 6.00) 12 апреля командование Крымского фронта отправило в Ставку ВГК боевое донесение № 0828/ОП, в котором констатировало неудачу последнего наступления и просило о приостановке наступления на 10-12 дней. В донесении сообщалось об увеличении группировки противника, сосредоточении им крупных сил танков, авиации и артиллерии. Высказывалась мысль, что немцы готовят контрнаступление «против центра и правого крыла армий Крымского фронта (выделено нами – И.Д.)» [32; 510].