Начало операции было назначено на 5 мая. Позже, вследствие задержки с сосредоточением авиации, его перенесли на 8 мая [11; 273].
Таков был план. Он предполагал нанесение главного удара там, где советское командование его не ожидало. Над Крымским фронтом нависла тень грядущей катастрофы. Но, вместе с тем, надо признать, что построения Манштейна были очень смелы, если не сказать авантюристичны. Как и при возвращении Феодосии, он решился на атаку, не только не имея превосходства в силах над советскими войсками, но даже уступая им в численности (подробно о соотношении сил немного ниже).
Сам Манштейн в своих воспоминаниях признаёт рискованность плана «Охота на дроф». Он, в частности, отмечает:
«Соотношение сил в Крыму не давало особенных причин для оптимизма…
Ясно было, что, оттеснив противника только фронтально или даже просто осуществив прорыв, мы не могли добиться цели. Если бы противнику удалось, после того как он оставит парпачскую позицию, снова где-либо занять оборону, наше наступление захлебнулось бы. По мере того как Керченский полуостров расширялся на восток, противник всё лучше мог использовать своё численное превосходство» [19; 259, 260-261].
«Успех операции зависел от двух предварительных условий. Во-первых, от того, удастся ли нам держать противника в заблуждении относительно направления главного удара, а именно, что он наносится на северном участке, до тех пор, пока для противника не будет упущена возможность выйти из окружения или перебросить свои резервы на южный участок. Во-вторых, от того, с какой скоростью будет проходить наступление на север 30 ак, а в особенности 22 тд» [19; 263].
Другими словами, успешность немецкого наступления зависела во многом от реакции советской стороны на нанесённый удар. При определённых условиях наступление могло не только захлебнуться, но и поставить атакующих в весьма тяжёлое положение, когда уступающие в численности советским немецкие войска, вышедшие с Парпачского дефиле на просторы Керченского полуострова, не сумев сокрушить противника, рисковали попасть под его контрудар в ситуации гораздо, менее выгодной для обороны, чем на позициях, удерживаемых ими с января.
Не теряло надежду на успех в Крыму и советское командование. 21 апреля 1942 года с целью лучшей координации действий вооружённых сил, находящихся в причерноморском регионе, было образовано Главное командование Северо-Кавказского направления во главе с маршалом С.М. Будённым (директива Ставки ВГК № 170302). Ему подчинялись Крымский фронт, Севастопольский оборонительный район, Северо-Кавказский военный округ и Черноморский флот с Азовской флотилией [32; 173-174].
Первой задачей, которую Ставка ВГК ставила перед Главным командованием Северо-Кавказского направления (СКН), было продолжение операции по очищению Крыма от противника [32; 174].
С.М. Будённый своей первой директивой на должности главнокомандующего СКН (№ 01/ОП от 26.04.1942 г.) продублировал эту задачу Крымскому фронту. Последний должен был решать её во взаимодействии с Приморской армией, Черноморским флотом и Азовской флотилией [32; 515].
Таким образом, Крымскому фронту ставились наступательные задачи как Верховным Главнокомандованием, так и Главнокомандованием направления ещё в 20-х числах апреля 1942 года.
Никаких распоряжений о переходе к обороне не поступило от главкома СКН также ни в ходе его посещения Крымского фронта 28 апреля, ни сразу после него. Да и странно было бы главкому направления с ходу отменять свою собственную директиву № 01/ОП, отданную двумя днями ранее.
В этой связи нам абсолютно непонятны упрёки в адрес командования Крымского фронта со стороны некоторых современных авторов, что якобы оно не приняло всех необходимых мер по реорганизации наступательных порядков в оборонительные [25; 40, 41]. Позвольте, господа-товарищи, какие оборонительные порядки, когда есть приказ продолжать наступательные действия? Какой демонтаж наступательной группировки? В общем, считаем данный упрёк абсолютно несостоятельным упрёком с позиции сегодняшнего дня, основанной на знании последовавших событий.
Другой вопрос, что даже наступательная группировка не исключает наличия хорошо оборудованной оборонительной полосы, тыловых оборонительных рубежей, резервов, которые могут быть использованы для отражения перешедшего в наступление противника. То, что Крымский фронт этого не имел, точнее, не имел в должной мере, вина непосредственно командования фронтом, или, по утверждению «объективных» историков, конкретно Мехлиса, который окопов не давал рыть и к обороне вообще не давал готовиться.