Первая позиция главной полосы обороны была подготовлена слабо. Она состояла из отдельных стрелковых ячеек, окопов, блиндажей и землянок, разбросанных на местности без всякой системы и порой даже не связанных между собой ходами сообщений. Огневые позиции, инженерные сооружения были плохо замаскированы. Справедливости ради надо сказать, что это было следствием не столько нерадивости наших военных, сколько особенностей местности – совершенно голая, ровная степь, где не только деревья, но и кустарники были редкостью, не позволяла провести качественную маскировку [1; 10], [14; 2].
Штабы армий, дивизий, узлы связи располагались близко к переднему краю и долгое время не менялись [1; 10], [14; 2]. Поэтому не приходится удивляться, что они были хорошо известны противнику.
Вторая позиция главной полосы обороны была укреплена лучше. Перед ней был вырыт противотанковый ров шириной в 10 и глубиной в 5 метров. За рвом располагались доты и дзоты 151-го укреплённого района [1; 10], [14; 2].
Уже говорилось, что существовала вторая и даже третья полоса обороны – Турецкий вал и Керченские обводы. Упоминалось и о том, что позиции эти были к обороне абсолютно не готовы, т.к. работы велись на них в недостаточных объёмах и крайне медленно.
Фронтовые резервы были небольшими и состояли из 1 стрелковой дивизии (156-й), 3 стрелковых бригад (12, 83 и 143-й), 2 мотострелковых полков (13-го и 54-го) и 1 кавалерийской дивизии (72-й). Основная масса резервов была удалена от передовой на 15-20 км. На большем удалении находились только 72 кд (около 50 км, район Марфовки вблизи Турецкого вала) и 156 сд (район Керчи) [1; 10], [11; 271], [27; 3], [14; 2].
Танковые формирования фронта были отодвинуты от передовой, но удаление это было недостаточным: 3 бригады (40, 55 и 56-я) и все отдельные танковые батальоны находились в зоне артиллерийского огня противника. И только 39 тбр, расположенная в 17 км от передовой, находилась вне этой зоны [25; 44].
Надо отметить, что Крымский фронт располагал довольно значительным артиллерийским потенциалом (1951 орудие и миномёт; без учёта зениток и гвардейских миномётов, т.е. «катюш»). Небольшая протяжённость линии фронта позволяла создать высокую плотность артиллерии в расчёте на 1 км – около 72 стволов. При этом противотанковых пушек на 1 км фронта было 8 [1; 12], [27; 4]. Штабом фронта был подготовлен план использования артиллерии на случай немецкого наступления. Однако в противотанковой обороне были допущены серьёзные ошибки: не было организовано системы опорных пунктов для противотанковой артиллерии, командование фронта и армий допустило равномерное распределение орудий по фронту вместо их сосредоточения на танкоопасных направлениях, не было создано сильных подвижных артиллерийских противотанковых резервов [1; 12]. В результате мощный артиллерийский потенциал фронта в значительной степени оказался обесцененным.
В общем, приходится констатировать, что Крымский фронт был не готов к отражению немецкого удара.
Какими же силами располагали немцы?
У них в Крыму действовала по-прежнему 11-я армия генерала Э. Манштейна, которой оперативно были подчинены румынские соединения. Для удара на Керченском полуострове в распоряжении у Манштейна было 5 немецких пехотных дивизий (50, 132, 170, 46-я и 28-я лёгкая пехотная), 2 румынских пехотных дивизии (10-я и 19-я), 1 танковая дивизия (22-я), 1 румынская конная бригада (8-я), 1 моторизованная бригада (бригада Гродека), 1 усиленный пехотный полк (213-й). Действия этой группировки должен был поддерживать VIII авиационный корпус фон Рихтгоффена [19; 260-263], [11; 272], [25; 43], [14; 4].
К началу наступления численность привлечённых к нему немецко-румынских войск составляла около 150 тысяч человек. Немцы имели 2 472 орудия и миномёта, 700 (по другим данным – 800) самолётов и около 200 (по другим данным – 180) танков и САУ [9; 142-143], [25; 43, 46], [14; 4].
Скажем отдельно о танковом потенциале немцев.
Единственная в Крыму их танковая дивизия (22-я) в течение апреля получила значительные пополнения. Прежде всего, её танковый полк был преобразован из двух- в трёхбатальонный. Вошедший в его состав третий батальон прибыл в Крым, имея на вооружении 52 танка (15 Pz. II и 37 Pz. 38(t)). В истории дивизии также приводятся данные, что в апреле в дивизию поступили около 20 Pz. III и Pz. IV с длинноствольными орудиями, которые дали немецким танкистам возможность противостоять в бою советским Т-34 и КВ [11; 270].
Таким образом, за апрель 22-я танковая дивизия получила около 70 боевых машин и не только восполнила потери в ходе попытки наступления в марте, но даже усилилась (напомним, что первоначально в составе дивизии было 142 танка, а в марте она безвозвратно потеряла 32 машины). Количество танков в ней действительно стало около 180. Очевидно, исследователи, останавливающиеся на этом числе, говорят только о танках, не принимая во внимание САУ. Между тем, к маю немцы располагали на Керченском полуострове тремя дивизионами штурмовых орудий (190, 197, 249-м) [13; 400], [25; 43]. Известно, что 190-й лёгкий дивизион имел в своём составе 18 самоходок [25; 43]. Надо полагать, что количество САУ в 197-м и 249-м дивизионах если и было меньше, то незначительно. Следовательно, танков и САУ у германцев было свыше 200.