Ставка «забраковала» этот план, приказав начать немедленный отход всех трёх армий на линию Турецкого вала и организовать на нём прочную оборону.
Мехлис и Козлов «взяли под козырёк» и…
А вот дальше, на наш взгляд, произошли наиболее непонятные и запутанные события во всей эпопее Крымского фронта.
Известно, что директива на отход была получена штабом 47-й армии только вечером 10 мая [1; 23], [25; 52], [27; 6]. Утверждается, что тогда же её получили и в 51-й армии. Почему? Откуда эта задержка с передачей приказа? Многие историки видят причину этого в неразворотливости, пассивности командования Крымского фронта, бюрократических методах управления, применяемых им. Так, В.В. Абрамов пишет, что «вместо быстрого принятия решений оно проводило бесконечные совещания» [1; 23]. В принципе, довольно легко определить источник, из которого историк почерпнул данное утверждение, – это директива Ставки ВГК № 155452 Военным советам фронтов и армий «О причинах поражения Крымского фронта в Керченской операции» от 4 июня 1942 года. В её 2-м разделе говорится:
«В критические дни операции командование Крымского фронта и тов. Мехлис, вместо личного общения с командующими армиями и вместо личного воздействия на ход операции, проводили время в многочасовых бесплодных заседаниях Военного совета (выделено нами – И.Д.)» [32; 238].
Далее историками выстраивается схема: получив приказ вечером 10-го, генералы Львов и Колганов только вечером 11-го начали отвод своих войск. Таким образом, было потеряно два дня (или двое суток), что оказалось для войск Крымского фронта роковым [25; 52], [27; 6]. И снова легко понять, откуда историки взяли это утверждение про двое суток опоздания в выполнении приказа Ставки. Да оттуда же – из директивы Ставки ВГК № 155452 от 4 июня 1942 года. Плюс – из мемуаров А.М. Василевского.
В первом источнике читаем:
«Когда же на второй день после начала наступления противника, учитывая обстановку, сложившуюся на Крымском фронте, и видя беспомощность командования фронта, Ставка приказала планомерно отвести армии фронта на позиции Турецкого вала, командование фронта и тов. Мехлис своевременно не обеспечили выполнение приказа Ставки, начали отвод с опозданием на двое суток (выделено нами – И.Д.), причём отвод происходил неорганизованно и беспорядочно.
[…]
Опоздание на два дня с отводом войск (выделено нами – И.Д.) явилось гибельным для исхода всей операции» [32; 237, 238].
У А.М. Василевского в его воспоминаниях:
«…но командование фронта, не выполнив приказ Ставки, затянуло отвод на двое суток (выделено нами – И.Д.) и к тому же не сумело правильно организовать его» [4; 208].
Прежде чем приступить к дальнейшему изложению событий, оговоримся: мы не стремимся показать, что командование Крымского фронта, представитель Ставки ВГК Л.З. Мехлис были не виновны в катастрофе, постигшей их войска. Ещё как виновны! Мы стремимся лишь к объективному изложению произошедшего. Эта объективность и требует уйти от некоторых штампов, прописавшихся в нашей исторической литературе.
Так вот, в отношении «прозаседавшихся». Та же директива Ставки даёт все основания усомниться, что промедление с передачей приказа Ставки в армии было следствием каких-то совещаний в штабе Крымского фронта. Директива говорит о совещаниях в общем, не конкретизируя, что именно из-за них приказание Верховного Главнокомандования не было доведено до командования 47-й и 51-й армий. Зато в ней прямо говорится, что это явилось следствием недисциплинированности Козлова и Мехлиса, которые не обеспечили своевременного доведения приказа до штабов армий, а следовательно, и своевременного его исполнения [32; 237, 238].
Причём во 2-м разделе директивы находим утверждение, что до командующего 51-й армией приказ и не был доведён вообще [32; 238]. Данное утверждение подтверждается и директивой Ставки № 170375 от 11 мая 1942 года главнокомандующему СКН маршалу С.М. Будённому, в которой говорится: