77-я горнострелковая дивизия и 55-я танковая бригада удерживали свои позиции до 11.00 11 мая. Их героизм позволил выскользнуть основным силам 51-й армии, отступая к Азовскому морю [1; 24]. Но после этого в 55 тбр остался всего один танк [11; 277], [27; 7].
Остальные силы 51-й армии вели оборонительные бои. Только 40-я танковая бригада успешно контратаковала противника, наступавшего на позиции 650-го стрелкового полка. Враг был выбит с высоты 63,2. В этом бою бригада уничтожила 4 танка и 2 противотанковых орудия немцев, сама потеряв 3 машины (1 Т-34 и 2 КВ) [25; 53]. В дальнейшем бригада, потеряв связь со штабом армии, оставалась на своих позициях. Её командир, не зная обстановки и не проявив должной инициативы для её выяснения, не нанёс удар во фланг немецким войскам, ведущим встречный бой с 77 гсд и 55 тбр у селения Огуз-Тобе. Подобный удар был бы значительной поддержкой нашим контратакующим войскам [1; 24].
Но улучшение после обеда 10 мая погоды привело к активизации немецкой авиации. Она наносила мощные бомбовые удары не только по боевым порядкам советских войск, но и по штабам и командным пунктам армий, узлам связи.
Видимо, именно действия авиации противника привели к утрате связи со штабом 51-й армии к концу дня 10 мая. Восстановить её оказалось невозможным. И в значительной степени потому, что на Турецком валу уже был противник.
Э. Манштейн в своих мемуарах отмечает, что моторизованной группе Гродека удалось продвинуться значительно на восток 9 мая ещё до начала дождя [19; 264]. Эта группа уже утром 10 мая вышла к Турецкому валу и закрепилась на нём, заняв две господствующие высоты с отметками 108,3 и 109,3. Подошедшие несколько позже к валу передовые части 156-й стрелковой дивизии были встречены ураганным огнём противника. Таким образом, вместо спокойного занятия оборонительного рубежа, дивизии пришлось штурмовать этот рубеж, стараясь выбить с него немцев. Попытки эти успешными не были, т.к. части дивизии прибывали к месту боёв постепенно, втягиваясь в бой не единовременно, а главное – имели слабую артиллерийскую поддержку. В то же время и к немцам к концу 10 мая стали подходить подкрепления (пехота, кавалерия и артиллерия) [1; 24, 25].
Потеряв связь с 51-й армией, не будучи в состоянии её восстановить, командование фронтом, весьма обоснованно в таких условиях предполагая, а может быть, и зная наверняка, что результаты контрудара были скромные (немцев не обратили вспять, а только затормозили их продвижение), решает довести приказ Ставки до 47-й армии. И ей это удаётся вечером 10 мая. Что же касается 51-й армии, то приходится полагать, основываясь на документах Ставки ВГК, что она этот приказ так и не получила (ни вечером 10-го, ни позже). Такого же мнения, кстати, придерживается и А. Исаев [11; 277]. Ведь даже отход 51-й армии 11 мая представлял собой чистейшую импровизацию, ибо отходила она не на восток, к Турецкому валу, как предписывалось Ставкой, а на север и северо-восток, в полосу 47-й армии. Кстати, «импровизировал» 11-го числа уже не генерал-лейтенант В.Н. Львов. Он погиб в 11.30 11 мая во время налёта вражеской авиации на командный пункт 51-й армии, располагавшийся на горе Кончи. Заместитель В.Н. Львова генерал-майор К.И. Баронов был ранен. Место командарма занял начальник штаба армии полковник Г.И. Котов [1; 24-25], [11; 277], [25; 54], [27; 7].
Получив приказ на отступление, командование 47-й армии тем же вечером, 10 мая, приступает к его выполнению [1; 23]. Колонны войск армии начали отход. Никаких суток генерал-майор К.С. Колганов неизвестно для чего не терял. Другое дело, что штаб армии выступил, действительно, 11-го числа в 3.00 [1; 23]. Но, знаете ли, нам трудно обвинять командарма в том, что он не пожелал отступать впереди своей армии, а отходил в её рядах.
Таким образом, обвинение, выдвинутое Ставкой командованию Крымфронта и повторённое А.М. Василевским в своих мемуарах, об опоздании с отводом войск фронта к Турецкому валу на двое суток, действительности не соответствует. Не правы и те историки, которые, приняв данное утверждение как бесспорную истину, стараются подогнать под него факты. Всё было сложней. 47-я армия опоздала с отходом (конечно же, по вине командования фронта) менее чем на сутки. В случае с отходом 51-й армии можно говорить об опоздании на два дня (но не на двое суток!), с той лишь поправкой, что приказа на отход она вообще, по-видимому, не получила (опять же, по вине фронтового командования).
С утра 11 мая в полосе 44-й армии немцы вели наступление, преимущественно используя танки и моторизованные части, преследуя разрозненные отступающие части армии [25; 54].
Противник продолжал наступление против левого крыла 51-й армии, пытаясь овладеть Огуз-Тобе и выйти к Арабатскому заливу. Как уже отмечалось, врага здесь почти до полудня сдерживали 77-я горнострелковая дивизия и 55-я танковая бригада, к которым присоединились остатки 56-й танковой бригады (5 лёгких танков Т-26 и Т-60) [25; 54]. После полудня, получив приказ исполняющего обязанности командующего армией полковника Г.П. Котова на отход в направлении Арабатского залива и далее – на восток, потеряв все танки, кроме одного, 77 гсд, 55 и 56 тбр начали отступление, присоединившись к остальным силам 51-й армии [25; 54-55], [11; 277].