Находившаяся неподалёку от места этих ожесточённых боёв, севернее кургана Кош-Оба, 40-я танковая бригада, имевшая на тот момент в своём составе 18 танков, не получая приказа от командарма из-за отсутствия связи, так же как и накануне, не проявила инициативы и не нанесла фланговый удар по наступающему противнику. Получив во второй половине дня приказ на отход, бригада начала отступление. В район Керчи прибыло 8 оставшихся танков Т-60 этой бригады [25; 55].
47-я армия отходила по побережью Азовского моря. Движение колонн было чрезвычайно медленным из-за бездорожья. Множество техники застревало, ломалось и было брошено. Должного руководства отходом не было. Части перемешивались. Возникший беспорядок ещё более замедлял движение. Положение усугубилось, когда в район отхода 44-й армии стали выходить части 51-й армии.
Днём 11 мая 22-я танковая дивизия немцев вышла к Азовскому морю. За ней следовали немецкая 170-я пехотная дивизия и румынская 8-я кавалерийская бригада [11; 277], [39; 3-4], [14; 5], [27; 7]. Но полностью «закупорить» образовавшийся «мешок» немцам не удалось. В распоряжении 8 дивизий двух советских армий осталась узкая полоска побережья Арабатского залива, по которой они и продолжали свой отход под сильнейшим воздействием вражеской авиации и артиллерии. Потери были велики. Береговую полосу усеяли тела погибших, подбитая и брошенная техника.
На Турецком валу 11 мая шли ожесточённые бои. Части 156-й дивизии совместно с курсантами курсов младших лейтенантов пытались выбить противника с Турецкого вала. Временами на некоторых участках им это удавалось. Но немцы контратаками восстанавливали положение [1; 25-26].
На южной оконечности Турецкого вала вели бои с противником, пытаясь его сдержать, кавалеристы 72-й кавалерийской дивизии, курсанты Ярославской авиашколы, погранчасти и остатки 39-й танковой бригады (в ней на 11 мая оставалось всего 8 машин: 1 Т-34, 1 Т-26 и 6 Т-60) [1; 26], [25; 54-55]. В.В. Абрамов в своей книге «Керченская катастрофа. 1942» приводит дневниковые записи и воспоминания двух оставшихся в живых курсантов-ярославцев, касающиеся боёв на Турецком валу.
В своём дневнике курсант А.А. Казанцев записал:
«11 мая вели бой с фашистами у села Марфовка.
12 мая цепями ходим в атаку, вражеские самолёты ходят чуть ли не по нашим головам. Особенно достаётся коням казаков 72-й кавалерийской дивизии, которые содержатся в загородках. Казаки воюют с нами в пешем строю.
13 мая слева от нас противник проявил активность, его подразделения в тумане просачиваются к нам в тыл…» [1; 26].
В конце 70-х годов прошлого века в беседе с В.В. Абрамовым бывший курсант В.С. Климов вспоминал:
«…Помню, как нас подняли по тревоге, построили в одну колонну, быстро выдали оружие, боеприпасы и двинули в поход. На Турецком валу западнее Керчи мы встретили врага. Наше подразделение было атаковано тремя цепями фашистов. Стрелки мы были хорошие, положили гитлеровцев в 100-150 м от нашего рубежа и расстреливали их на выбор. Но вот подошли фашистские танки и стали методически вести огонь по нашим окопам. Мы начали нести потери. Мой товарищ курсант Алексей Попов подносил патроны, осколком снаряда ему срезало плечевой сустав. Из открытой раны его хлестала кровь, был виден кусок плечевой кости, но Алеша, несмотря на это, подавал нам здоровой рукой патроны. Только по приказу он ушёл в тыл на медицинский пункт. Понимая, что в бою каждый боец дорог, он отказался от сопровождающего. Курсант Саулич вёл огонь из ручного пулемёта. Пуля пробила ему грудь навылет. Сплюнув сгусток крови, он спокойно сказал: «Ранило», – и продолжал стрелять. Помню, был ранен в ногу Саша Громов, говорили, что был убит автоматной очередью Володя Дроздов, который до войны жил в Ленинграде на Обводном канале недалеко от Фрунзенского универмага. У нас не было действенных средств борьбы с танками, поэтому пришлось отходить. Отступали цепью в тумане, задерживаясь на отдельных рубежах. Мужественно действовали в бою и другие наши курсанты: мой товарищ по сварочному техникуму Борис Нутрихин, бывший механик кинотеатра «Селькор» Виктор Болдырев, который проживал где-то около Исаакиевского собора, наш комсорг Анисимов, Виктор Паничев, Саша Якушев, наш гитарист Максаков, Каштымов и другие. Мало кому из наших ребят удалось благополучно выбраться с Керченского полуострова» [1; 26-27].