«Если говорить объективно, то участие Мехлиса в обороне Еникале 18 и 19 мая способствовало ожесточённому сопротивлению здесь остатков советских войск и эвакуации их из этого района» [1; 52].
И как прикажете понимать подобные диаметрально противоположные утверждения у одного и того же автора? Был ли от действий Мехлиса толк или одна бестолковщина?
Воображению предстаёт историк В.В. Абрамов, который сначала говорит то, что требует сказать официальная наука, а потом, решившись и в отчаянном порыве грохнув оземь шапку, всё-таки заявляет: «Но если честно, то всё не так было…»
Шутки шутками, но все утверждения о бессмысленности «суетливых действий» Мехлиса имеют, на наш взгляд, основанием высказывания двух адмиралов – Н.Г. Кузнецова и И.С. Исакова. И недаром оба вышепроцитированных нами историка в подтверждение своих слов сразу после них предъявили читателям цитаты из воспоминаний двух адмиралов (В.В. Абрамов – из беседы И.С. Исакова с К.М. Симоновым, а И. Мощанский – из мемуаров Н.Г. Кузнецова) [1; 41], [25; 56].
Не будем оригинальничать и процитируем адмиралов и мы.
Н.Г. Кузнецов:
«…Мехлис во время боя носился на «газике» под огнём, пытаясь остановить отходящие войска, но всё было напрасно. В такой момент решающее значение имеет не личная храбрость отдельного начальника, а заранее отработанная военная организация, твёрдый порядок и дисциплина» [25; 56].
И.С. Исаков:
«Я видел Мехлиса, когда нам было приказано эвакуировать то, что ещё можно было эвакуировать с Керченского полуострова. Он делал вид, что ищет смерти. У него был не то разбит, не то легко ранен лоб, но повязки не было, там была кровавая царапина с кровоподтёком. Он был не брит несколько дней. Руки и ноги были в грязи, он, видимо, помогал шофёру вытаскивать машину и после этого не счёл нужным привести себя в порядок. Вид был отчаянный. Машина у него тоже была какая-то, имевшая совершенно отчаянный вид, и ездил он вдвоём с шофёром, без всякой охраны. Несмотря на трагичность положения, было что-то в этом показное, – человек показывает, что он ищет смерти» [1; 41], [26; 355].
К.М. Симонов отнюдь не симпатизировал Л.З. Мехлису, сказав о нём много «тёплых» слов и в своих фронтовых дневниках, и в послевоенных интервью. «Досталось» комиссару в романах К.М. Симонова «Солдатами не рождаются» и «Последнее лето», представляющими собой соответственно вторую и третью части знаменитой трилогии «Живые и мёртвые» (в последнем романе Мехлис выведен под именем представителя Ставки Львова). Но слов о «показушной» храбрости Л.З. Мехлиса не выдержал и К.М. Симонов, ответив И.С. Исакову, что, по его, Симонова, наблюдениям Мехлис был человек не робкого десятка [26; 355]. На что И.С. Исаков выдал:
«Он там, под Керчью, лез всё время вперёд, вперёд. Знаю также, что на финском фронте он бывал в боях, ходил в рядах батальона в атаку. Но… на мой взгляд, он не храбрый, он нервозный, взвинченный, фанатичный» [26; 355].
Нам остаётся после этих слов только развести руками, предоставив читателям самим определяться с тем, что такое воинская храбрость. Скажем только, что в данной ситуации за комиссара вступаются даже весьма сильно критикующие его историки – никто из них не отказывает ему в личном мужестве [1; 41], [11; 281], [25; 58].
Но сейчас всё-таки не об этом. По мнению Н.Г. Кузнецова и И.С. Исакова, толку от «суеты» Мехлиса не было. Так ведь тут есть один нюанс – что понимать под «толком». Скажем, адмирал Н.Г. Кузнецов провозгласил примат порядка и дисциплины в критических ситуациях. Кто бы спорил. Но вот как обстояло дело с этим самым «приматом» на участке ответственности Кузнецова и его подчинённых – Исакова, Октябрьского, Фролова? Ю. Рубцов, ознакомившийся с множеством документов, касающихся эвакуации войск с Керченского полуострова, суммирует:
«Плавсредства подавались нерегулярно и несвоевременно. Командиры многих гражданских судов отказывались подходить к берегу под бомбёжкой и артогнём, симулировали аварии. При потенциальной возможности переправлять в сутки 30-35 тысяч человек, только 17 мая смогли эвакуировать чуть больше 23 тысяч, в иные же дни было меньше» [26; 356-357].
Кстати, эпизод, когда Мехлис бросился с пистолетом на адмирала Фролова, думается, и был вызван объективной неспособностью последнего обеспечить нормальную переправу войск.
Выходит, в боевых условиях порядка и дисциплины в ведомстве самого Н.Г. Кузнецова не доставало. «Как часы» переправа не работала. Да, причины были веские: нехватка военных кораблей, привлечение гражданских судов, команды которых иногда не выказывали должной храбрости, и, несмотря на это привлечение, всё равно – катастрофическая нехватка судов, немецкие бомбёжки и артобстрелы. Но ведь и Мехлис действовал не в идеальных условиях.