Под утро наш транспорт прибыл в Феодосийский порт. Там творилось что-то невообразимое. У причальной стенки догорали два корабля, штабеля боеприпасов, выгруженных ранее, – следствие работы немецкой авиации. Под градом осколков от рвущихся боеприпасов началась выгрузка нашего транспорта. Убитых и раненых оттаскивали в сторону, и разгрузка продолжалась.
Мы шли вторым эшелоном. Феодосия уже наша была. Бои шли за городом. Оттуда слышалась ожесточённая артиллерийская канонада.
После разгрузки наш полк оставили в Феодосии и дали задачу очистить город. От трупов очистить. Город-то был уже наш. Но основная масса войск ушла в наступление. И очистить город не успели. Вот мы несколько дней этим и занимались. Убитых было много. Причём, если у самой воды было больше наших, то чем дальше в город, тем больше уже немцев.
Вокруг Феодосийского порта стояли какие-то здания в несколько этажей. Уж не знаю, что там было до войны. Может быть, общежития какие-нибудь. Но немцы устроили в них казармы для своих войск. Вот и в этих казармах мы тоже трупы убирали. При подходе к зданиям лежали большей частью наши моряки. В основном головами к зданию падали почему-то. Но чем ближе к зданиям, тем больше лежало немцев. Около штакетников, здания опоясывающих, немцев было уже очень много. И вообще убитых было столько, что трудно было ногу поставить. Что же творилось в самих казармах… Трупами завалены комнаты, коридоры. Труп на трупе. И в основном немцы. Тут стреляли мало. По всему было видно, что шла рукопашная. В ход шли штыки, ножи, приклады. Раскроенные черепа, разбитые в месиво лица… Страшно…
ОТСТУПЛЕНИЕ ИЗ-ПОД ФЕОДОСИИ
(15-18 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА)
Через несколько дней наш полк получил приказ выдвигаться из Феодосии в сторону города Старый Крым. А надо сказать, что в полку у нас было очень много кавказцев: армяне, грузины, азербайджанцы, осетины. Рота у меня была в основном ими укомплектована. И комбат наш был армянин – майор Минасьян. Высокий был такой, солидный, седой. Опытный вояка. Носил в деревянной кобуре маузер. Наградной. А на кобуре маленькая медная табличка с надписью: «За Халхин-Гол». За него же имел и орден Красного Знамени.
Выступили. Двигались пешим маршем. День шли и всю ночь. Не доходя Старого Крыма, на рассвете получили новый приказ: остановиться, окопаться и ждать противника. Местность: чуть всхолмлённая равнина. Вот на одном из этих невысоких холмов моя рота и расположилась. Нарыли мы себе окопчиков, как тогда говорили – индивидуальных стрелковых ячеек, и стали ждать. Ещё с ночи вдалеке был слышан грохот разрывов. И я из своего окопа постоянно в ту сторону в бинокль вглядывался. Рано утром показались немцы. Шли цепями (точно как в кино показывают). Но впереди их цепей двигалась плотная полоса разрывов. То есть шли они за артиллерийским валом. И эти разрывы приближаются к нам. И вскоре снаряды стали рваться уже среди наших окопов.
И вот тут основная масса моих кавказцев, за исключением осетин и нескольких грузин, не нашла ничего лучшего, как побросать оружие и побежать. Бежали под холм, в ложбину. Надеялись, видно, там от разрывов укрыться. Те ещё вояки. Необстрелянные. Забыли всё то, чему я их учил. Ору: «Куда?! Назад! Вернуться!» Какое там! И остались на этом холмике в окопах со мной совсем небольшое количество бойцов. Такое вот боевое крещение было у моей роты. Сшибли нас немцы с наших позиций, и покатились мы на восток. Феодосия осталась справа. А после того боя у меня в роте осталось из 156 всего 64 человека. Так-то вот.
НАСТУПЛЕНИЕ
(27 ФЕВРАЛЯ)
Мы отступили в самую узкую часть Керченского полуострова, на так называемый Парпачский перешеек. Наши позиции там назывались Ак-Монайскими позициями. Худо-бедно мы там закрепились. Немцы выбить нас оттуда не смогли. Наступила передышка.
Всю вторую половину января и почти весь февраль Крымский фронт готовился к наступлению.
На передовой стояло относительное затишье. Велась вялая артиллерийская стрельба с обеих сторон. Стрелковое оружие, во всяком случае, на нашем участке, применять возможности не было, т.к. нейтральная полоса была километров шесть. Мы зарылись в землю. За линией наших окопов была создана полоса дотов и дзотов, а впереди простирались проволочные заграждения и минные поля.
За это время я продвинулся по служебной лестнице. Меня назначили начальником штаба нашего батальона.