Теплоход «Рылеев» вышел в море. Надо мной в проходе размещался мощный электрический звонок и динамик, через который были слышны все команды, предназначенные для экипажа корабля. Ночь прошла относительно спокойно, но с наступлением рассвета то и дело были слышны команды: "Перескоп слева!", "Перескоп справа!" и так до Сочи. Там мы оказались в здании санатория ВЦСПС-2. Условия прекрасные, роскошные палаты, богатая мебель, белоснежные простыни, верблюжьи одеяла. Покормили, помыли, сменили бельё, оказали медицинскую помощь, на руку наложили гипс, сбили температуру, а через недельку я почувствовал себя вполне удовлетворительно. Один раз водили даже в театр (правда, в халатах и кальсонах). Выздоровление прошло незаметно, и в начале мая 1942 года меня выписали и направили в Новороссийск для отправки на Крымский фронт.
В Новороссийске в Чапаевских казармах было сформировано маршевое пополнение в 640 человек, которые направлялись на Крымский фронт. Я был назначен начальником эшелона, моим заместителем – младший лейтенант Черных, комиссаром – Белоусов. Нас представили личному составу. Колонна двинулась в экспортно-импортный порт – тот самый порт, в котором я грузил свою роту на океанский транспорт «Кубань». В порту 400 человек из нашего эшелона погрузили на транспорт «Березина», а остальных – на теплоход «Чехов». Мы с комиссаром оказались на «Березине», а мой заместитель – на теплоходе «Чехов», туда же погрузили полк пограничников.
Теплоход «Чехов» выбыл из Новороссийска засветло, а транспорт «Березина» – уже в сумерках. На рассвете «Березина» пришла в Камыш-Бурун. Началась разгрузка. На причале меня окружила небольшая группа полуголых людей. Оказалось, что теплоход «Чехов» на подходе к Камыш-Буруну напоролся на мину, подорвался и затонул. Случилось это в шести километрах от берега. (Немецкая авиация усиленно сбрасывала тогда мины во всех портовых водах.) Окружившая меня группа – это те, кому удалось спастись из моих 240 человек. Погиб и младший лейтенант Черных. Оставшихся в живых, 400 человек, доставили в резерв Крымского фронта. Он размещался тогда в Аджимушкайских катакомбах, о которых много писали после войны.
Где остальные? Мы объяснили: начальник резерва, туповатый полковник, потребовал от нас оправдательных документов – справки о том, что теплоход «Чехов» действительно погиб, и с ним погибли люди.
Обратились к коменданту порта Камыш-Бурун, затем к коменданту города Керчи – получили отказ. Комендант города посоветовал обратиться к командующему Черноморским флотом – адмиралу Октябрьскому.
Командование Черноморского флота размещалось тогда в подземелье – под горой Митридат, что расположена на окраине Керчи. Попасть туда было практически невозможно. Но мы с комиссаром все же пробились, преодолев многочисленные препятствия. Там размещался целый благоустроенный городок. Доложили дежурному по штабу суть дела. Тот доложил командующему. Приоткрылась портьера, и из-за нее появился командующий. Он куда-то спешил. На ходу бросил нам: «Скажите вашему полковнику, что он дурак!», а дежурному – «Позвоните». С тем мы и возвратились в катакомбы. Полковник уже не требовал от нас оправдательных документов.
В Новороссийск возвращались через Тамань. По пути из Тамани в Новороссийск завернули в Анапу, там у комиссара была оставлена квартира. Она пустовала. Жена и две дочки были отправлены к старикам в станицу Славянскую. Заехали в Славянскую. Комиссар повстречался с родными. В Новороссийск прибыли в срок. Там уже знали о нашей трагедии. Отчитались и тут же были зачислены в новое маршевое пополнение, но уже в качестве начальников. На Крымский фронт возвращались через Тамань. Прибыли в распоряжение отдела кадров, который размещался в Аджимушкайских катакомбах. Там находилось около восьми тысяч командиров и политработников. Здесь я подробно узнал, что такое Аджимушкайские каменоломни. На поверхности недалеко от Керчи огромная чаша. Из этой чаши несколько входов (в виде огромных отверстий) ведут в подземелье. Через эти входы свободно мог пройти грузовик. У одного из входов был расположен колодец, который неоднократно показывали по телевидению и в документальном кино. Из этого знаменитого колодца довелось пить воду и мне.